Невидимое оружие ГРУ

Однажды вышли к немецкому аэродрому. Боец, которого послали подойти поближе, принес сенсацию: на взлетном поле самолеты нового типа «Мессершмитт-112».

Анна Морозова, хорошо изучившая немецкие летательные аппараты еще в Сеще, усомнившись в верности сведений, сама пошла к аэродрому. Возвратясь она доложила, что это модернизированные «Мессершмиты-11ОЕ».

В связи с этим мне вспомнилось замечание английского разведчика Ньюмена: «Совершенно бесполезно посылать женщину в неприятельскую страну для того, чтобы выудить детали новой гаубицы, если она, встретив на дороге одновременно гаубицу и индийского йога, не сможет отличить одного от другого».

Оказывается, ошибался англичанин. Не знал он русских разведчиц.

В ноябре Центр сбросил нового командира группы «Джек» — Анатолия Моржина. Молодой лейтенант, увидев, как измождены разведчики, попросил Москву о переходе группы на юг, в Польшу. Центр разрешил.

До польской границы дошли четверо: Моржин, Мельников и радистки — Морозова и Бардышева. Обосновались в лесной землянке у деревни Вейдо. Впервые за много месяцев поели горячей пищи, но долго отдыхать было некогда: командир уже налаживал разведку. Однако развернуться по-настоящему не успели. О том, что произошло, Центр узнал из радиограммы «Лебедя»: «Три дня тому назад на землянку напали эсэсовцы. По сведениям поляков, немцы схватили Павла Лукманова, он не выдержал пыток, выдал нас. «Француз» умер молча. «Сойка» сразу была ранена в грудь. Она сказала мне: «Если можешь, скажи маме, что я сделала все, что смогла, умерла хорошо». И застрелилась.

«Гладиатор», «Крот» тоже были ранены и уходили, отстреливаясь, в одну сторону, я — в другую. Оторвавшись от эсэсовцев, пошла в деревню к полякам, но все деревни заняты немцами».

Трое суток блуждала Анна по лесу. Наткнулась на разведчиков спецгруппы капитана Черных. Заночевали в крестьянской хате близ деревни Нова Весь. (Не знала тогда Анна Морозова, что в этих местах геройски погиб командир разведгруппы «Овод» Геннадий Братчиков).

...Каратели напали на хутор ранним утром. Упал, сраженный пулей, капитан Черных. Анна выбралась из хаты и бросилась к плавням. Пуля пробила руку, но и на этот раз смелой разведчице-радистке удалось спастись. Поляки спрятали Анну в смолокурне. Но собаки шли по следу радистки. И тогда она вытащила две гранаты и пистолет вальтер. Крестьянин-смолокур, прятавшийся в плавнях, стал последним свидетелем гибели советской разведчицы. Она убила трех фашистов и подорвала себя гранатой.

Как я уже говорил, Анна Морозова стала Героем Советского Союза, а Польша наградила ее крестом Грюнвальда.

«Приступаю к выполнению задания...»

Леэн Кульман любила писать письма. Она писала их сестре Ануке. Нежные, во многом наивные, но удивительно честные, патриотичные. Наедине со своими мыслями Леэн не могла врать, даже если ее слова покажутся нам, сегодняшним, слишком громкими и выспренными. Такими они были, девочки и девушки грозных сороковых годов. Поэтому и победили.

Они знали, что им делать, «если завтра война...» А знаем ли мы?

Что остается от разведчика, когда он уходит в мир иной?

Дети. Если он дожил до этого счастливого дня, до их рождения. А если он был молод и не оставил потомков?

Дела. Но их держат в секрете зачастую и после смерти разведчика.

Письма. Написанные на листочках из школьных тетрадей, на досках парт, на клочке исподнего белья и даже на стенах тюремных камер. Порой это единственное из немногого, что остается от разведчика.

Поэтому и хочу обратиться к письмам патриотки-эстонки, Леэн Кульман, разведчицы, Героя Советского Союза, одной из двух героинь службы спецрадиосвязи военной разведки. Когда она писала их, ее заброска в тыл была впереди, но как угадала она многое из того, что произошло с ней потом. И как тверда и верна осталась она своим убеждениям, несмотря на пытки, боль, унижения.

Теперь мы часто поражаемся бездуховности и безнравственности ныне живущих. Так не время ли вспомнить о таких, как Кульман? Время.

Из письма Леэн сестре:

«Так много есть о чем сказать, но к чему все это. Если люди были так близки, как мы, близнецы, если они вместе так много пережили, перенесли так много трудностей, тогда сильно ощущаешь отсутствие близкого человека.

Все пережитое без него словно оставляет где-то пустоту...»

Когда она писала эти строки, ей было всего двадцать два, а пережить действительно пришлось много.

Леэн, а при рождении ее звали Хелене, родилась шестым ребенком в семье сапожника. Полуголодное детство, да еще отравляющий душу национализм. Чтобы стать «незаметнее», вся семья сменила имена и фамилии на более эстонские. Халане стала Леэн, старший брат Борис — Энном, младший Александр теперь звался Агу, мать Лидия Кульман взяла фамилию Мурдвеэ.

Тяжело заболел и умер отец. Мать кормила пятерых малолетних детей.