Невидимое Солнце

Глаза краснокожего сузились. Что-то мелькнуло в них… не гнев, нет. И не ярость. Решимость. Рука скага дернулась к рукоятке револьвера. Как глупо! Я сработал на опережение, выжав спусковой крючок. В тишине зала прозвучала очередь и на рубашке Великого Хана появилось несколько равных отверстий, через которые толчками вытекала кровь. Кровь последнего Великого Хана. Киниш упал на свой трон. Он смотрел куда-то ввысь с безмятежной улыбкой на лице.

— Рога Великого Хана! — воскликнул Малышев, протягивая мне нож с пилой на обухе. — Вот это трофей!

— Нет, — возразил я. — Не трогайте его. Пусть скаги похоронят его по своим обычаям.

— Но… — попытался возразить капитан.

— Это приказ, — отрезал я.

Все же я был ему чем-то обязан. Я подошел к телу Киниша и поднял блестящий хромом револьвер. Это был единственный трофей, который я желал. Откинул барабан и рассмеялся.

— Паша, ты головой не повредился? — обеспокоенно спросил Брагин.

— Пустой, — ответил я, демонстрируя оружие. — Он пустой!

Чертов скаг! Он воистину был Великим Ханом! Он не мог позволить себе попасть в плен. Не мог позволить себе бежать. И не мог застрелиться. Самоубийство — величайший грех по понятиям инопланетян. Тилис, Единый В Трех Ликах, такого не простит. А потому выбрал такой способ уйти из жизни. Демонстративно показав, что убил его не я, я просто выпустил пулю, а решение умереть принял он сам.

— Но эти рога я точно заберу, — Малышев с улыбкой начал отпиливать рога скага-тюремщика.

Остальные солдату уже налетели на тела, снимая золото. Я отвернулся. Я успел повидать достаточно зверств со стороны инопланетян и мне было очень горько осознавать, что мы, люди, недалеко от них ушли.

— Капитан!

В тронный зал вбежал запыхавшийся сержант. Увидев меня, он осекся, оправился, и, приложив руку к козырьку шлема, произнес:

— Товарищ полковник! Разрешите обратиться к капитану Малышеву!

— Давай, — кивнул я.

— Капитан, в подвале полно заложников, а с севера, от Сигнальной горы, приближается не меньше полутора тысяч всадников! Какие будут распоряжения?

— Вызывай транспортные вертолеты и занимаем оборону, — приказал я. — Что нам еще остается?

— Никак нет, товарищ полковник, невозможно! — ответил сержант.

— Это с какого?..

— Я уже запрашивал эвакуацию. Свободных машин нет!

— Тогда пусть те, что нас привезли, садятся и забирают столько заложников, сколько смогут, — распорядился я.

— Тоже невозможно! Они ушли на дозаправку!

— Дозаправку… — повторил я. — А кто тогда над нами летает?

Сверху в самом деле доносился рокот вертолетных лопастей. И не одного, а, по меньшей мере — десятка. Тогда кто это? Неужели — американцы? Собирая на ходу автоматные магазины, пополняя боезапас, мы выскочили из цирка.

Я не особо хорошо разбираюсь в авиации, но в звездном небе темнели силуэты именно наших вертушек! Огромные «беременные коровы» транспортников и маленькие, хищные — ударных машин. Стрекозы кружили над городом, превращая огнем своих орудий в руины то, что пощадила Вторая Чертова Война, сами скаги и до чего не дошли руки у моего маленького отряда.

Один из транспортных вертолетов уже успел приземлиться и из него, в окружении полусотни солдат, вышел… кто бы мог подумать! Сам Тарасов! Броневики давно прогорели, но я узнал помощника Председателя по фигуре и по походке. Когда он приблизился — сомнений не осталось. И эта скотина улыбалась во все тридцать два зуба!

— Как оно? — поинтересовался чиновник.

Только смотрел он почему-то не на меня, а на Брагина!

— Все в порядке, — ответил капитан. — Киниш ликвидирован.

— Я не вполне понимаю… — произнес я. — А что это был за бред, что мы не можем войти в Скагаранский Халифат, соглашения с Городом Башен и прочая хренотень?

— Мой туповатый друг, — рассмеялся Тарасов. — Мы не могли войти в Скагаранский Халифат чтобы добить чертей. А чтобы арестовать тебя — запросто!

— Арестовать меня? — удивился я.

— А ты как думал? Очень жаль, что у тебя не хватило мозгов пасть смертью храбрых. Наградили бы тебя посмертно, похоронили со всеми почестями… а теперь трибунала не избежать. Ты же военный преступник! Вопреки нашему соглашению с Городом Башен ты отдал приказ атаковать Скагаранский Халифат! И убил самого Великого Хана! Нет, расстрелять тебя, конечно, не расстреляют. Я даже каторгу не обещаю. Но со службы турнут — это точно.

Где-то я все это уже слышал… похоже, моя экскурсия по тюрьмам далеко не закончена.

— Хочешь, расскажу тебе анекдот? — дружески похлопал меня по плечу Брагин.

— Про скага? — с надеждой спросил я.

— Нет, про полковника. Приезжает полковник в деревню. А там — на всех воротах нарисованы мишени, и в каждой, в самом яблочке — пулевое отверстие. Подходит полковник к одному старику, и спрашивает:

— А кто это у вас так метко стреляет?

— Да это Иван, сын священника.

— Такой отличный стрелок! Да ему место у нас, в армии!

— Боюсь, он вам не подойдет…

— Почему это? По религиозным убеждения?

— Вовсе нет. Он сначала стреляет по воротам, в потом рисует мишень.

Если раньше у меня было подозрение на счет капитана, что он далеко не тот, кем хочет показаться, то теперь оно превратилось в твердое убеждение.