Невидимые

***
Когда у часов истекает завод,
среди отдыхающих звезд
в сиреневом небе комета плывет,
влача расточительный хвост.

И ты уверяешь, что это одна

из незаурядных комет, —
так близко к земле подплывает она
однажды в две тысячи лет!

А мы поумнели, и жалких молитв

уже не твердим наугад —
навряд ли безмолвная гостья сулит
особенный мор или глад.

Пусть, страхом животным не мучая нас,

глядящих направо и вверх,
почти на глазах превращается в газ
неяркий ее фейерверк,

кипит и бледнеет сияющий лед

в миру, где один, без затей
незримую чашу безропотно пьет
рождающий смертных детей.

***
Жизнь, ползущая призраком в буйных
небесах, словно пламя — сквозь лес,
где Прокруст, венценосный ушкуйник,
крепкий отцеубийца Зевес,
Геба гордая с тютчевским кубком,
и орлы — или вороны? Стой.
В предвечернем безветрии хрупком,
в тишине и густой, и простой
я трезвею. В опасном просторе
только мертвые боги плывут
наяву. Испаряется море,
и любовь — что скудельный сосуд.
Опрокинуться? Или пролиться?
Не судьба. Знать, приказано нам —
молча вдовствовать,
темные лица
поднимая к иным небесам.

***
Как нам завещали дядья и отцы,
не споря особо ни с кем,
на всякое блеянье черной овцы
имеется свой АКМ.
Но, мудростью хладною не вдохновлен,
отечества блудный певец
танцует в тени уходящих времен,
и сходит с ума наконец.
Твердит, что один он родился на свет,
его покидает один —
и вот иногда он бывает поэт,
а чаще простой гражданин.
Напрасно достались ему задарма
глаза и лукавый язык!
Он верит, что мир — долговая тюрьма,
а долг неподъемно велик.
Он ухо свое обращает туда,
где выцвели гордость и стыд,
где яростно новая воет звезда
и ветер по-выпьи свистит.
По морю и посуху, как на духу,
скулит на звериный манер,
как будто и впрямь различает вверху
хрустальную музыку сфер….

***
эта личность по имени «он»,
что застряла во времени оном,
и скрипит от начала времен,
и трещит заводным патефоном,

эта личность по имени «ты»

в кипяток опускает пельмени.
Пики, червы, ночные кресты,
россыпь мусорных местоимений —

это личность по имени «я»

в теплых, вязких пластах бытия
с чемоданом стоит у вокзала

и лепечет, что времени мало,

нет билета — а поезд вот-вот
тронется, и уйдет, и уйдет…