Невидимые академики / Unseen Academicals

- Я думала, туда лучше добавить айву. Или, может, чили. Марципановая крошка явно не к месту. В ней нет ни капли смысла.

- Чё? Это ж Игорь. Они вообще со смыслом не дружат!

- Но он предупредил тебя начёт Орехха?

- Верно, но вряд ли он имел в виду, что нужно получше спрятать пироги, как тебе кажется? У тебя будут из-за них проблемы?

- Нет, там ещё есть. Дозревают в холодной комнате. Они гораздо вкуснее, когда полежат. Пироги всегда надо делать с запасом.

Она снова взглянула на Орехха и спросила:

- Значит, ты утверждаешь, что его измолотили до смерти братья Столлоп, а потом он вышел на своих ногах из больницы Леди Сибил?

- Он был мертвее мёртвого. Даже старина Пикша заметил это.

На этот раз они уставились на Орехха вдвоём.

- Теперь он жив, - обвиняющим тоном произнесла Гленда.

- Послушай, - сказал Трев, - о людях из Убервальда мне известно лишь то, что некоторые из них вампиры, а некоторые – оборотни. Вряд ли вампиры интересуются пирогами. Полнолуние было на прошлой неделе, и он вовсе не вёл себя странно, во всяком случае, не более странно, чем всегда.

Гленда понизила голос до шёпота.

- Может, он зомби… Нет, они тоже не едят пирогов. – Она продолжала глядеть на Орехха, но какая-то её часть произнесла вслух: - В среду вечером будет банкет. Ветинари и волшебники что-то затеяли. Насчёт футбола, я уверена.

- Что?

- Какой-то план, наверное. Что-то мерзкое. Волшебники сегодня были на игре, и они делали записи! Не говори мне, что это нормально. Мне кажется, они хотят запретить футбол!

- Отлично!

- Тревор Вроде, как ты смеешь! Твой отец…

- Умер, потому что был глупцом! – закончил за неё Трев. – И не говори мне, что он этого хотел. Никто не желает такой смерти.

- Но он любил футбол!

- И что? Какой в этом смысл? Столлопы любят футбол. Энди Шэнк любит футбол! А толку-то? Сколько раз ты видела мяч в игре, не считая сегодняшнего дня? Готов поспорить, нисколько.

- Ну, ты прав, но причём здесь сама игра?

- Ты хочешь сказать, будто футбол не имеет отношения к футболу?

Гленде захотелось, чтобы у неё было приличное образование, или, за неимением такового, хотя бы какое-то образование. Но она не собиралась сдаваться.

- Дело в общности, - сказала она. – В том, как ты становишься частью толпы. В общих речёвках. Во всём вместе. Целиком.

- Полагаю, мисс Гленда, - сказал Орехх со своей постели, - данные явления описаны в книге Троузенблерта "Der Selbst uberschritten durch das Ganze" .

Они снова взглянули на него, разинув рты. Орехх открыл глаза и уставился в потолок.

- Одинокая душа, которая пытается стать частью целого, и даже, вероятно, более того. Перевод В. Е. Г. Доброноча, озаглавленный "В поисках целого", очевидным образом неточен, он допустил вполне понятную ошибку, переведя bewutseinsschwelle как "стрижка".

Трев и Гленда посмотрели друг на друга. Трев пожал плечами. С чего им начать?

Гленда кашлянула.

- Мистер Орехх, ты жив, мертв, или как?

- Жив, спасибо большое, что спросили.

- Я видел, как тебя убили! – воскликнул Трев. – Мы бежали всю дорогу до больницы!

- Ох, - ответил Орехх. – Я ничего не помню, извините. Кажется, диагноз оказался ошибочным. Я прав?

Они снова переглянулись. Трев пострадал сильнее. Когда Гленда сердилась, её взглядом можно было резать стекло. Но Орехх действительно был прав. Трудно спорить с человеком, который утверждает, что не умер.

- Гм, а потом ты вернулся сюда и слопал девять пирогов, - сказала Гленда.

- И они, похоже, пошли тебе на пользу, - добавил Трев с нервозной весёлостью в голосе.

- Но я не могу понять, куда они поместились, - закончила Гленда. – Они очень сытные.

- Вы сердитесь на меня, - перепугался Орехх.

- Эй, эй, остыньте, - вмешался Трев. – Слушай, я страшно перенервничал, уж поверь. Но никто не злится, понял? Мы твои друзья.

- Я должен вести себя прилично! Я должен всем помогать! – Орехх твердил это, словно мантру.

Гленда взяла его за руки.

- Слушай, я не злюсь из-за пирогов, правда. Мне нравятся мужчины с хорошим аппетитом. Но ты должен рассказать нам, что не так. Ты сделал что-то, чего нельзя было делать?

- Я должен стать полезным, - сказал Орехх, осторожно освободив свои руки и не глядя ей в глаза. – Я должен быть приличным. Я не должен лгать. Я должен увеличивать свою ценность. Спасибо за вашу доброту.

Он встал на ноги, прошёл в дальний конец подвала, взял корзинку свечей, вернулся обратно, включил свой оплывательный вентилятор и начал работать, не обращая больше внимания на Трева и Гленду.

- Ты понимаешь, что творится у него в голове? – шёпотом спросила Гленда.

- В молодости он семь лет был прикован к наковальне, - ответил Трев.

- Что? Это ужасно! Кто-то очень жестоко поступил с ним!

- Или очень сильно не хотел, чтобы он вырвался на свободу.

- Порой всё не так, как выглядит, мистер Трев, - сказал Орехх, не отрываясь от своей лихорадочной работы. – Акустика здесь очень хорошая, кстати. Ваш отец любил вас, правда?

- Чё? – лицо Трева покраснело.

- Он любил вас, брал на футбол, делился пирогом, научил болеть за Дурнелл. Он, наверное, сажал вас к себе на плечи, чтобы вы лучше видели игру?