Невидимые люди

Нет, к евреям она относилась подозрительно, конечно. А как к ним относиться, если даже главврач этот, Кирилл-в-жопу-педрил, тоже из ихних был? Да и вообще не верила она им. Известно же всем, что жид обманет – и в воду канет. Эта такая поговорка, Раиса сама придумала. Но ситуация сложилась просто отчаянная, денег не было совсем, и Раиса решила: а чем черт не шутит!

Так она оказалась в Израиле.

Сначала все было прилично и легально. Она поселилась у старой женщины, практически парализованной. Нужно было ухаживать за больной, давать ей лекарства, менять подгузники, мыть и выгуливать. Старуха оказалась из бывших наших, то есть говорила по-русски, но уже давно выжила из ума, поэтому понять ее разговоры было невозможно, да Раиса и не пыталась. Зачем оно ей? Вести беседы с выжившей из ума жидовкой? Нет уж, спасибо. Да и работа была несложной, она такую делала всю жизнь и в гораздо большем объеме. Немного унижало ее человеческое достоинство, что раньше она чувствовала себя большим и важным человеком, а теперь превратилась в подтиральщицу еврейского зада. Но что делать! Раиса вздохнула и принялась за работу.

Жила она в квартире у хозяйки, за ее же счет питалась. Имела один-единственный выходной, который проводила на пляже с быстро возникшими непонятно откуда подружками, такими же бедолагами, как и она. Раиса теперь слыла «богатой», она худо-бедно кормила дочерей, даже недавно появившуюся на свет внучку, которая с немыслимой наглостью, еще даже не научившись говорить, уже претендовала на Раисины жалкие богатства. У нее даже оставались лишние средства на пляж и немного на себя.

Правда, Раиса была экономной и денег тратить не любила. Круглый год ходила в одинаковых шортах или штанах – поношенных, застиранных. Ну, зимой, когда дождь, могла куртку и носки надеть. Хотя разве это зима? Такое же надувательство, как и все остальное! Летом она вообще носила только шорты, больше похожие на трусы, и майку, смахивающую на лифчик. Слава богу, кто-то умный и доброжелательный объяснил ей, что, несмотря на страшную жару, надо бы еще надевать бюстгальтер, а то Раиса так расслабилась, что даже перестала носить нижнее белье, пугая окружающих своими обвисшими иссохшими грудями.

Хотя, справедливости ради, надо сказать, в чем, впрочем, Раиса никогда бы не призналась, впервые за пятьдесят с лишним лет она смогла вздохнуть своей костлявой, высосанной грудью: затянуться хорошей сигаретой, выпить хорошего пива (правда, с этим было строго, что-то покрепче ни-ни!), закусить спелым арбузом, развалиться на горячем песке, подставив свои тощие члены жаркому солнцу, и ни о чем вообще не думать.

А потом случилось непредвиденное. Как-то раз утром, сразу после завтрака, старуха страшно завыла, скорчилась, затряслась… Каша, которую еле впихнула в нее Раиса, вылетела наружу, и все тело старухи скрутило в спазме, она судорожно размахивала руками и глотала воздух, но сведенная в корче, уже не могла ни дышать, ни кричать, а через секунду испустила дух на глазах у беспомощной и растерянной Раисы.

После старухиной смерти Раиса оказалась на улице. Нет, ее не выкинули, как последнюю собаку, хотя таких историй она тоже наслушалась немало. Даже отнеслись вполне по-человечески: дали на сборы неделю и заплатили за месяц вперед. В этом-то и заключалась главная стратегическая ошибка! Как только Раиса ощутила в руках чистенькие, новые бумажки, как только услышала их свежий, крепкий хруст, так сразу же расхотелось ей возвращаться обратно, туда, где было холодно, голодно и страшно. Лучше уж здесь жариться на солнышке и пить пиво, чем жить на родине в окружении родной пьяной швали.

А тут как назло и муженек подъехал. Его как раз тоже с работы выперли, так он не придумал ничего умнее, чем свалиться Раисе на голову. Та, конечно, была недовольна. Можно сказать, впервые в жизни почувствовала вкус свободы. Даже роман закрутила, хоть и непродолжительный, а все же какое-никакое развлечение. С другой стороны, прагматично рассудила Раиса, вдвоем легче устраиваться – и квартиру снимать, и расходы оплачивать. В общем, приняла она мужа в свои костлявые объятия, и стали они вместе обживаться на жаркой, разноцветной, пыльной и потной, но такой манящей земле.

Раиса устроилась продавщицей в «русский» магазин, где резала колбасу, отвешивала сметану и отмеряла чайными ложками красную икру. Муж ее подрабатывал то на стройках, то грузчиком, а в основном где придется. Оба ждали, пока подвернется работа, оба проклинали свою жизнь и заодно евреев. По субботам, когда местные отдыхают, много пили и громко пели. В воскресенье с утра уходили на работу, если она была, конечно. А если не было, то снова пили и пели, заодно побивая друг друга чем придется.