Невидимые миру слезы. Драматические судьбы русских актрис.

В шутливой пикировке с остроумцем Эрдманом Кузнецов, вряд ли знавший в тот момент, с кем имеет дело, оказался на высоте: «В Испании есть обычай. Если мужчина оставляет даму более чем на пять минут, его место занимает другой». Конюхова рассмеялась. Она не знала тогда, что новый знакомый готов был за это «место» чуть ли не сражаться. Потому что еще задолго до их встречи на вопрос приятеля, какие женщины ему нравятся, ответил: «Ну, такие как атристочка одна — Конюхова». И, встретив, наконец, материализовавшуюся мечту, был полон решимости своего шанса не упустить. Ради организации знакомства даже посулил их общему приятелю ту самую «девушку в бикини». Получилось, что не зря судьба забросила его в Сочи по пути с одних соревнований в Нальчике на другие — в Тбилиси.

Началась планомерная осада «крепости».

— Я сказала ему: «Зачем я вам такая нужна?» Я казалась себе старой, уставшей от жизни. (Обоим в момент встречи было по тридцать лет. — Прим. авт.) Я замужем и со студенческих времен живу в коммуналке. Мне шипят в уши: «Что ж ты ничего получше не выбрала? Муж — микрофонщик…» Они считали, что он таскает кабель, а гений, оператор Урусевский, не мог снимать без Венгеровского. Это сейчас экономят на всем и «левой пяткой» пишут «черный» звук, который потом сопровождает фильм. А тогда в двенадцать ночи за Венгеровским приезжали, потому что многие не могли без него работать. Вот у меня «Ники» нет, а он имеет. Боречка очень хороший человек, замечательный, умница, из интеллигентной семьи, но я его разлюбила…

Я параллельно снималась в нескольких картинах, зарабатывала по полторы-две тысячи… Тогда это были приличные деньги. Ремонт сделала, мебель купила, книги, — словом, дизайн, как в лучших по тем временам домах: «торшер, тахта, Ремарк»… Как-то от напряжения потеряла сознание на съемочной площадке. Вызвали врача. Он пришел в ужас от низкого давления. Привозят меня домой на «скорой», а мой муженек лежит, в руках томик Евтушенко, рядом тарелка с чашечкой — это мамочка ему завтрак в постельку подавала… Что-то во мне сломалось…

Так что по части «брака» у нее был довольно печальный опыт. И Татьяне казалось, что на личной жизни надо поставить крест, иначе — новая боль, новые разочарования.

А Владимир ответил ей неожиданное: «Думаю, вы должны выйти за меня замуж. Знаю, что это не первый ваш брак, но, надеюсь, он будет последним». В тот момент он показался ей самонадеянным нахалом. Но очень симпатичным. И несколько таинственным, потому что на все вопросы о профессии отвечал весьма туманно «физкультурник». Вскоре выяснилось, что ему пора ехать в Тбилиси. В день его отъезда раздался стук в дверь, и посыльный втолкнул в номер Конюховой целую тележку с белыми хризантемами. Положа руку на сердце, Конюхова не могла не признать, что так красиво за ней еще никто не ухаживал. Но опять сработал дух противоречия: «Немедленно уезжайте! Я не хочу пересудов. Ничего не хочу!..»

Он уехал. А она почувствовала, что вокруг образовалась пустота… Татьяна никогда раньше не читала газету «Советский спорт», а тут неожиданно для себя купила свежий номер. И узнала, что краса и надежда отечественного спорта копьеметатель Владимир Кузнецов на соревнованиях сильно оплошал. Правда, выражения там были порезче, но Татьяна расстроилась не поэтому, а потому что поняла, что это произошло отчасти и по ее вине.

По дороге в родной Ленинград Владимир опять завернул в Сочи и вновь услышал «нет». Когда затих стук колес уносившего его поезда, Татьяна подумала: «Это все…» И ей так отчаянно НЕ захотелось жить дальше, потому что она поняла: с этим человеком из ее жизни исчезло что-то светлое, яркое и праздничное. Черными монашескими одеяниями окутали Татьяну безысходность и безразличие. Казалось, жизнь кончена…