Невидимые миру слезы. Драматические судьбы русских актрис.

На друзей ей всегда везло: хорошие люди, нарушая законы физики, притягивают себе подобных. Часто бывает в актерской среде, что сложится на съемочной площадке дружная спаянная компания, а фильм закончится — и разлетятся все по своим орбитам, чтобы иногда при встрече бросать дежурные фразы «как дела?», «как здоровье?» и, не дожидаясь ответа, мчаться дальше. У Шашковой иначе: то ли она прирастает к людям, то ли они к ней, но продолжают поддерживать дружеские отношения, несмотря на бешеную суету жизни встречаться. К ней любят приходить в гости, зная, что желанны.

Вот и с Георгием Жженовым (к сожалению, ныне покойном. — Прим. авт.) и его супругой Лидой их долго связывала теплая дружба. Она началась в 1967 году, когда Элеонору пригласили на пробы фильма «Ошибка резидента», где Жженов играл главную роль.

— Я пробовалась на роль диспетчера таксопарка. И что-то у меня не получалось, по театральной привычке я форсировала голос. Режиссер Вениамин Дорман кривился и делал замечания. Тут Жженов попросил: «Сделайте перерыв, а мы пойдем кофе попьем». Сели мы за столик, он как-то легко разговорил меня, все расспросил обо мне. А потом и говорит: «Ну что ты орешь в кадре? Вот так и разговаривай, как сейчас». Отсняли два дубля, он поворачивается к режиссеру: «Так, Дорман, если она не будет сниматься, я уйду из картины». С тех пор я называю Георгия Степановича своим «крестным отцом».

Если семейная жизнь в ту пору складывалась у Шашковой и Селиванова удачно, то в творческой у супруга Элеоноры были большие проблемы. Селиванову долго не давали постановку. Он страдал, потому что были интересные идеи, удачные сценарии. А во время перестройки он создал свою кинокорпорацию «СПАС».

— Мы встали на ноги. У нас была шикарная квартира на Сухоревке. Мы путешествовали по миру, ездили к дочке в Америку. Потом Валентин одолжил большие деньги одному режиссеру, Горбаню, а тот обманул его, долг не вернул. И мы опять стали нищими. Муж не смог пережить предательства и разорения… Сердце не выдержало. 1 апреля 1998 года, через пять дней после выхода из больницы, он ушел гулять, категорически отказавшись взять меня с собой. Наверное, знал, что уходит умирать, не хотел, чтобы это было дома, у меня на глазах… Сходил в магазин через дорогу, подарил продавщицам конфеты, поздравил с Днем смеха… Вышел и на улице потерял сознание. Как мне потом рассказывали, «скорая» приехала поздно… У меня в тот день не было никаких предчувствий. Я проснулась в два часа ночи и увидела, что его нет. Побежала искать, думала, засиделся с приятелями. Потом стала звонить по больницам, в бюро несчастных случаев. У него не было при себе документов, и когда я описала приметы, мне сказали: «Он в первом морге». Я удивилась: «А что он там делает?» На это мне так спокойно ответили вопросом на вопрос: «А что еще делают в морге?» Я закричала…

Потом был самый ужасный год в моей жизни…

Всегда буду молодой!