Невидимые планеты. Новейшая китайская фантастика [сборник litres]

Удивительно, как дружелюбно ко мне настроен Черная Пушка. Возможно, дело в том, что он шел рядом со Стручком, и теперь жалеет, что не успел его схватить.

Я сажусь рядом с костром, чтобы высушить носки. У риса отвратительный вкус, а пахнет он сырыми носками, которые поджариваются у огня.

Черт. Я в самом деле плачу.

* * *

Со Стручком я познакомился в конце прошлого года — в университете, на собрании, посвященном мобилизации. В аудитории повесили ярко-красное полотнище с лозунгом: «Любить страну и поддерживать армию — дело чести. Слава тем, кто защищает людей и убивает крыс». Руководители университета, один за другим, выходили на трибуну и произносили речи.

По воле случая наши со Стручком места оказались рядом. У меня, студента, изучавшего китайскую литературу, не было ничего общего с ним, аспирантом-биологом, если не считать того, что мы оба не нашли работу после получения диплома. Наши личные дела остались в университете, и нам самим пришлось задержаться там еще на год, а может, и дольше.

Лично я намеренно завалил экзамен по классическому китайскому, чтобы получить возможность остаться в университете. Я с отвращением думал о том, что мне придется искать работу, снимать квартиру, приходить на службу к девяти утра, мечтать о том, как в пять вечера я оттуда уйду, вникать в офисные интриги и так далее. В универе было гораздо приятнее: тут я мог бесплатно скачивать музыку и фильмы и наедаться до отвала в местной столовой всего за десять юаней. Каждый день я просыпался после полудня и шел играть в баскетбол. Кроме того, тут было полно красивых девушек — хотя, конечно, я мог только смотреть на них, но не трогать.

Если честно, то у меня даже не было выбора — все решала ситуация на рынке вакансий и отсутствие у меня ценных навыков, которые нужны работодателям. Но признаваться в этом родителям я не собирался.

У Стручка была другая проблема: из-за торговой войны с Западным альянсом ему не выдали визу, а на родине студент-биолог никаких перспектив не имел — особенно такой, который больше любит читать, чем куда-то пробиваться.

Мне совсем не хотелось вступать в Группу по борьбе с грызунами. Слушая выступления пропагандистов, я вполголоса пробурчал:

– Почему они не поручат это армии?

Стручок повернулся ко мне и начал меня поучать:

– Неужели ты не знаешь, что сейчас очень напряженная ситуация на границе? Задача армии — защищать страну от иностранных агрессоров, а не воевать с крысами.

Он псих, что ли? Какой нормальный человек так говорит? Я решил его немного потроллить.

– Ну, пусть отправят местных крестьян.

– Разве ты не знаешь, что наши запасы зерна на исходе? Крестьяне должны обеспечивать страну продовольствием, а не воевать с крысами.

– Так, может, применить крысиный яд? Это дешевый и быстрый способ.

– Но ведь нам противостоят не обычные крысы, а неокрысы. Обычные яды на них не действуют.

– Тогда сделайте генетическое оружие, которое истребит за несколько поколений всех крыс.

– Разве ты не знаешь, что генетическое оружие невероятно дорогое? Оно должно служить фактором сдерживания враждебных иностранных государств, а не уничтожать крыс.

Я вздохнул. Этот парень, словно телефонное голосовое меню, обладал ограниченным запасом фраз, которые он постоянно использовал. Троллить его было совсем не интересно.

– Значит, воевать с крысами должны выпускники университетов? — спросил я с улыбкой.

Стручок задохнулся и даже побагровел. Пару минут он не мог выдавить из себя ни слова, а затем снова начал сыпать банальными фразами — например, «судьба страны зависит от каждого гражданина». Но в конце концов он назвал и вескую причину: «Бойцы Группы по борьбе с грызунами получают питание и жилье, а после увольнения в запас им гарантированы рабочие места».

* * *

Наш взвод вернулся в город за припасами.

Чтобы бороться с дезертирством, командование распределяет студентов в отряды, которые действуют как можно дальше от их родных мест. Мы все говорим на разных диалектах, и поэтому каждый ломает мозг и язык, чтобы общаться с товарищами на стандартном современном китайском.

Я захожу на почту, чтобы отправить книгу и очки Стручка его родителям. Я пытаюсь написать им пару теплых слов, но ничего не могу придумать, так что в конце концов вывожу на листе бумаги лишь одну фразу: «Сочувствую вашей потере».

А вот открытка, которую я пишу Сяося, буквально до краев наполнена крошечными, плотно упакованными иероглифами. У Сяося такие длинные ноги. Это, наверное, уже двадцать третье письмо, которое я отправляю ей.

Я нахожу магазин, где можно зарядить телефон, и отправляю СМС родителям. Когда мы «в поле», там связи чаще всего нет.

Хозяин магазина с улыбкой берет у меня юань. Жители городка, скорее всего, никогда не видели такого количества выпускников одновременно (хотя прямо сейчас мы все измазаны грязью, и вид у нас не очень). Какие-то старики и старухи показывают нам большие пальцы, но, вероятно, думают только о деньгах, которые получит от нас городская экономика. Я вспоминаю Стручка, и мне хочется показать им «фак».