Невидимые силы

Но Анна стояла, как вкопанная, с ужасом глядя на приближающегося стригоя. Мигель резко поднялся и снова крикнул:

— Бегите!

И в этот миг Анна быстро выхватила из наплечной кобуры пистолет и взяла стригоя в прицел.

— Стоять, — хрипло проговорила она.

Но стригой не остановился.

Громыхнул выстрел, и пистолет у Анны в руке дернулся от отдачи. Пуля попала стригою в грудь. Он на секунду остановился, по-звериному взвыл, не столько от боли, сколько от ярости, и снова ринулся на Анну.

Она выстрелила в него еще раз. И еще. Стригой пошатнулся, но устоял на ногах.

— Стреляйте! — закричал Мигель. — Добейте его!

В обойме «макарова» было десять патронов. Анна произвела подряд еще семь выстрелов так быстро, как только смогла.

Стригой рухнул на колени, схватившись руками за грудь и живот, а затем повалился лицом в грязную лужу.

— Слава святому Франциску, — проговорил Мигель сиплым, подрагивающим голосом.

Анна взглянула на распростертое перед ней тело, потом резко согнулась пополам, и ее вырвало. Затем она выпрямилась, вытерла рот рукавом куртки и перевела взгляд на Мигеля.

— Что здесь происходит? — спросила она. — И что это за тварь?

— Это стригой. Энергетический вампир, — произнес спокойный голос у нее за спиной. — Вы о таких наверняка слышали.

Анна резко обернулась и увидела перед собой темную человеческую фигуру. Она подняла было пистолет, забыв, что пуль в нем уже не осталось, но незнакомец быстро протянул руку и коснулся пальцами ее лба.

— Спать, — негромко и властно приказал он.

Ноги Анны подкосились, и она рухнула на траву.

* * *

Келлер замер у кровати Ники, уставившись на циферблат наручных часов.

— Пора, — сказал он наконец.

И поднял на ладони Кулон Чивера.

— Процесс уже пошел? — спросил он у главврача.

— Да, — ответил тот. — Все в порядке, Игорь Михайлович, процесс идет, как надо.

Келлер быстро сдвинул подвижные части кулона, поменяв их взаиморасположение так, что рисунок трещинок и ажурных узоров изменился — бессмысленная вязь сложилась в семиконечную звезду.

— Есть, — негромко вымолвил он.

Он набрал полную грудь воздуха, затем медленно выдохнул, после чего поднес кулон к лицу и вперил в него взгляд. Прошла секунда, другая… И вдруг что-то стало меняться в операционной. Реальность словно бы дрогнула.

«Началось!» — подумал Келлер.

И улыбнулся. Он почувствовал, как энергия пьянящей волной хлынула из кулона в него. Мысли стали четкими и объемными, их стало много, чрезвычайно много, но Келлер понял, что отныне ни одна мысль не ускользнет от его разума — никакой рассеянности, никакой путаности, никакой туманности, отныне он будет видеть мир таким, каков тот есть. И сможет менять структуру этого мира по своему желанию — как несколько минут назад поменял расположение частей головоломки.

Он почувствовал покалывание в кончиках пальцев — казалось, энергия сочится с них, оставляя в воздухе розоватые всполохи, похожие на инверсионные следы самолета. Дверь за спиной у Келлера открылась, кто-то вошел в операционную.

Келлер усмехнулся и произнес, не оборачиваясь:

— А, Платон. Хорошо, что пришел.

А потом обернулся и, увидев Платона, ссутулившегося, в мятом плаще, с осунувшимся, небритым, желтушным лицом, добавил:

— Ты скверно выглядишь.

— Да, — тихо проговорил Платон. — Благодаря тебе. Ты, кажется, меня ждал?

— Я надеялся, что ты появишься, — кивнул Келлер. И чуть прищурился. — Двадцать лет назад мы были вместе. И сегодня снова будем вместе. По-моему, это довольно символично.

Платон прислонился спиной к дверному косяку. Он едва держался на ногах от слабости, и Келлер это видел.

— Кстати, не пытайся меня остановить, — сказал он почти презрительно. — Твои силы на минимуме. А мои благодаря Кулону Чивера удесятерились.

Он снова опустил взгляд на кулон, который до сих пор держал на ладони. От кулона, вернее — от камня — исходило красноватое свечение.

— Знаешь, Платон, а ведь я до конца не был уверен, что эта штука сработает, — задумчиво проговорил Келлер. — Но все оказалось правдой. Так эффективно и так просто!

Платон посмотрел на кулон, разомкнул бледные губы и сказал:

— Игорь, ты не сможешь ее вернуть. То, что вернется, будет уже не Никой.

Келлер слегка поморщился.

— Только не начинай опять, ладно? Просто постой в сторонке и подожди, пока я завершу начатое.

Он вдруг посмотрел на испуганно замерших медсестер и главврача, словно только что вспомнил об их присутствии, и коротко, небрежно приказал:

— Вы — убирайтесь. Это не для ваших глаз.

Главврач и медсестры без возражений двинулись к двери. Платон посторонился, уступая им дорогу. Когда дверь палаты закрылась за ними, Келлер сказал, обращаясь к Платону:

— Только постарайся не болтать. Я не хочу на тебя отвлекаться.

Платон ничего на это не ответил. Келлер подошел к кровати, на которой лежала Ника, встал рядом с ней, сжал в ладони кулон и прикрыл тяжелые веки.

Ливень за окном усилился, совсем рядом сверкнула молния, и последовавший за ней страшный раскат грома заставил клинику содрогнуться.

— Вернись ко мне… — тихо, медленно и четко произнес Келлер. — Вернись. Вернись. Вернись. Вернись…