Невидимые знаки (ЛП)

Не сказать, что моя жизнь была нормальной за последние два года.

С тех пор как моя так называемая лучшая подруга тайно загрузила в сеть мою собственную песню, я превратилась из простого продавца в розничной торговле в интернет-сенсацию.

Внезапное изменение карьеры сказалось как хорошо, так и плохо.

Хорошо, потому что теперь я могла позволить себе вещи, о которых даже не смела мечтать, обеспечила безопасность своей семье (не то чтобы у меня вообще была семья), и отложила некоторую сумму для выхода на пенсию. И плохо, потому что такое чудо пришло с большими затратами, и я боялась, что у меня не было достаточно, чтобы оплатить его.

Через два месяца в дороге — самофинансируемом и в основном, организованном «так называемой лучшей подругой» турне, в котором я пела, я превратилась в пережеванную жвачку, в которой не осталось вкуса.

Не то чтобы я не была благодарна. Наоборот. Очень благодарна. Встречаться с фанатами, петь, пока мое горло не начинало кровоточить, подписывать карточки и торопливо напечатанные плакаты — это было нереальным.

Я не могла осознать, как быстро мой мир изменился из помощи богатым домохозяйкам, тратящим деньги своего мужа на ненужную моду, в мерцание в прожекторах и исполнение произведений (кусочки моего сердца и души, связанные в песнях) которыми люди, казалось, наслаждались со мной. Наслаждались настолько, что хотели, чтобы я пела для них. Я. Никто не давал гарантию, что мое творчество будет признано.

Я могла справиться с тем, что делилась собой и своими песнями. Я могла справиться с тем, что раскрывала свои тайны другим, чтобы склеить их сломанные души. С чем я не могла справиться, так это с бесконечным количеством аэропортов и чемоданов. Постоянным шумом и дребезжанием, и несчастливой жизнью на гастролях.

Я никогда не хотела останавливаться в любой гостинице снова. Я безумно сильно жаждала пространства и тишины.

Мэделин не понимала, насколько тяжело для меня было находиться в центре внимания. Даже работая в розничной торговле (пока я решала, что делать с моей жизнью, будучи одинокой) я должна была бороться, постоянно работая с людьми, справляясь с бесконечными вопросами и изматывающим общением. Добавить громкую музыку, крики поклонников и бесчисленные требования находиться на общественных мероприятиях, вызовы на бис и обязательств перед СМИ, я была как выжатый лимон. Я была хуже, чем пожеванная жвачка. Я была остатком от хорошо протоптанной обуви.

Босой.

Мои пальцы чесались написать строку. Начало новой песни повисло в создании. Я задумалась над тем, чтобы бросить чемодан и схватить свой блокнот. Но это было единственное предложение. Я запомнила его.

Надеюсь.

К тому же, у меня было о чем думать, кое-что намного важнее.

Теперь все закончено.

Мои губы перестали печально поГэлматься и растянулись в счастливом предвкушении.

Я не была неблагодарна за стремительную известность, которую получила. Но я не могла изменить то, кем была в своем сердце.

Я домоседка.

Девушка, которая была сама по себе, предпочитала свернуться клубочком со своим персидским котом с приплюснутой мордашкой больше, чем находиться на вечеринке и испытывать дискомфорт, болтая с незнакомцами, что означало, что одиночество было не выбором, а побочным эффектом интровертированности. Добавить недавние похороны трех самых важных людей в моей жизни и... ну, наслаждение внешним миром было такое же сильное, как бабочка наслаждалась дихлофосом.

Переступая порог терминала аэропорта, я намеренно очистила все мысли о тяжелой работе и расписании, и первый раз за семьдесят два дня расслабилась.

Вот оно.

Это было мое единственное требование, которое Мэделин (названная лучшая подруга и рабовладелица) не поняла. Не важно, что мы были друзьями почти два десятилетия, она до сих пор не понимала меня. Она не могла понять мою патологическую потребность побыть одной после месяцев тесного общения с другими людьми.

Я согласилась петь на восьми сценах, уступила всем ее прихотям давать газетам интервью, выкладывать подкасты (прим. пер.: трансляция музыки в интернете по принципу тематической или жанровой радиостанции) и ужинать в компании высшего общества. Но я твердо настаивала на двух условиях.

Первое: я отказывалась делить с ней комнату отеля. Я любила ее, но спустя ее присвоения себе моих восемнадцати часов в сутки, мне нужно было личное пространство. Это была моя перезарядочная станция, после того, как другие выжимали из меня все соки.

Второе: я хотела путешествовать самостоятельно.

В одиночестве.

Только я.

Семьдесят два дня до этого она пыталась убедить меня изменить свой маршрут и отпраздновать с ней на Бора-Бора. По ее мнению, деньги лились рекой, и недавно подписанный контракт по звукозаписи означал, что мы должны жить на широкую ногу. На мой взгляд, я должна экономить каждую копейку, потому что так быстро, как удача улыбнулась мне, так же быстро она могла и отвернуться от меня.

Посмотрите, как быстро пришла смерть, когда, предполагалось, воцарилось совершенство.