Невидимые знаки (ЛП)

Я никогда не страдала воздушной болезнью (до моего предыдущего полета), но признаки болезни вернулись, нарастая, чем дольше мы летели. Мы были словно змея в небе, скользя то влево, то вправо. Отклонялись от курса, потом летели прямо. Мы подпрыгивали вверх, потом выравнивались.

Несмотря на это, Гэллоуэй сидел впереди и бормотал пилоту что-то, что я не могла слышать. От напряжения в плечах обоих мужчин мое беспокойство росло. В полумраке шоколадные волосы Гэллоуэя выглядели почти так же, как черные волосы Акина.

Акин был хорошим пилотом, оставаясь спокойным и сосредоточенным. Но он не мог скрыть дискомфорт или огромную концентрацию, которая потребовалась, чтобы оставаться в воздухе при такой штормовой погоде.

Я закрыла глаза.

Не думай об этом.

Думай о том, где ты окажешься через час или около того.

Совсем скоро я попаду на небеса, попрощаюсь с высокомерным Гэллоуэем, и буду снова предоставлена сама себе. Я сниму комнату вдали от шума и городской суеты. Получу лучший сон в моей жизни, а потом расслаблюсь и сочиню новые песни возле бассейна, после вкусного завтрака из выпечки и свежих фруктов.

Звучит идеально.

После недели перезарядки, я вернусь домой полностью отдохнувшей и готовой тяжело работать с моим новым агентом и продюсером.

Стресс начал сочиться из моей крови, когда еще один вихрь ухабистого воздуха рванул меня против ремня безопасности.

— Немного жестковато, не правда ли? — Данкан толкнул меня плечом.

Неохотно я позволила моей иллюзии раствориться и посмотрела на него.

— С нами все будет в порядке. — Я не знала, откуда взялись слова утешения, на них не было никаких оснований.

Амелия сдвинула Пиппу на коленях, задевая меня.

— Мне никогда не нравилось летать. Я бы предпочла лодку или что-то ближе к земле.

Я улыбнулась, заставляя себя быть дружелюбной, даже когда была зажата в вертолете и тонула под сумками. Рюкзак Гэллоуэя лежал на самом верху, прямо перед моим носом. Запах его лосьона после бритья (или, возможно, он так пах без каких-либо искусственных спреев?) опьянял меня с каждым вздохом. Восхитительно-ужасающая смесь мускуса, кедра, и... что это, лакрица?

Это был один из лучших ароматов в мире, намного лучше, чем масляно-дымящийся запах вертолета.

Черт бы его побрал за то, что соблазнял мой нос так же, как и глаза.

Пиппа протянула руку и схватила меня за запястье. Ее теплые пальцы сжимали меня, когда нас подбросило очередным потоком воздуха.

Недолго думая, я поднесла ее руку к губам и поцеловала костяшки пальцев.

— Все нормально. Это просто ветер.

Амелия благодарно мне улыбнулась.

Пиппа обняла своего игрушечного котенка.

— Как зовут твоего кота? — Я должна была кричать, а не утешительно шептать из-за треска в наушниках.

Пиппа закусила губу, застенчиво качая головой.

Амелия ответила за нее.

— Пуффин.

— Пуффин? Интересное имя для котенка.

Амелия пригладила волосы дочери цвета меди.

— Кот в сапогах. Но кое-кого у проблемы с частью «Кот в» и это медленно перешло в Пуффин (прим. пер.: Кот в сапогах — Puss in Boots, Puss in — Puffin).

— Ах. — Я провела пальцами по мягкой игрушке. — Идеальное имя.

Пиппа просияла.

Сосредотачивая внимание на маленькой девочке, а не на трясущемся вертолете, я сказала:

— Хочешь узнать секрет?

Глаза Пиппы широко открылись, наушники казались слишком большими для ее маленькой головки. Она кивнула.

— У меня тоже есть кошка. Но настоящая. У меня есть человек, который следит за домом и присматривает за кошкой, пока я путешествую, но не могу дождаться, когда смогу ее обнять так же, как и ты.

Рот Пиппы приоткрылся.

Амелия засмеялась.

— Разве это не круто, Пип? Может быть, если ты себя будешь хорошо вести, когда доберемся домой, мы заведем и себе одну.

От искренней радости на лице девочки я чуть не расплакалась.

Некоторое время мы находились каждый в своих мыслях. Мы быстро летели над островами и океаном. Мои грезы вернулись, и я впала в транс коктейлей со льдом и загорания под солнцем, и уплыла от тяжелых ударов лопастей вертолета.

Я потеряла счет времени.

Сонливость одолевала меня, даже с ветром, что превращал нас в теннисный мяч и бросал тяжелыми ударами. Голос Коннора смешался с голосом отца, когда они пытались играть в «Я шпион», напротив залитого дождем окна.

Пиппа прижималась к Пуффину, уткнувшись в шею своей матери, и Гэллоуэй повернулся, чтобы проверить нас, его глаза были в тени очков, но до сих пор достаточно яркими, чтобы моя кожа покрылась мурашками.

Я замерла под его пристальным взглядом. Его кадык дернулся, когда он глотнул, но он не отвел взгляда от меня. Я ждала, когда он отвернется, чтобы я снова смогла дышать.

Но он не отвернулся.

Медленно его глаза опустились к моим губам, согревая и охлаждая одновременно.

Что ты хочешь от меня?

Кто ты?

Вопросы светились на его лице, отражая мои. Я никогда не встречала никого, кто имел на меня такое мгновенное влияние (и хорошее, и плохое). Половина меня хотела спорить с ним, в то время как другая половина хотела молча наблюдать.

Его рука направилась к микрофону у губ. Его рот приготовился говорить.