Невидимый флаг. Фронтовые будни на Восточном фронте. 1941-1945

Затем, удовлетворенный поставленным диагнозом, заковылял прочь на деревянной ноге, которая ему досталась еще в годы Первой мировой войны. На самом деле моя шея не была сломана, но на одном из позвонков появилась трещинка, и на нем пришлось удалять хрящ.

Через 5 недель у меня случился приступ аппендицита. Русские начали наступление на Крым, по пути на фронт мне пришлось делать пересадку в Вене; но до того, как сесть в поезд, я зашел к доктору, работавшему на железнодорожном вокзале Вены Остбанхоф. Мой австрийский коллега вежливо поинтересовался:

– Вы направляетесь на фронт или едете домой?

– На фронт.

– Куда?

– В Крым.

С несколько загадочной улыбкой он ответил:

– Ну что ж, мой дорогой друг. Вы не поверите, как много приступов аппендицита случается у людей, которые едут на фронт. И ни одного у тех, кто едет домой. Странно, не правда ли?

Я засмеялся:

– Вас это не касается, поеду я на фронт или нет.

Без всякого сомнения, это был аппендицит. Я уже ранее ощущал несколько легких приступов, и на следующий день мне сделали операцию. Я твердо уверен, что этот острый приступ аппендицита был вызван внутренним страхом и являлся своего рода реакцией нервной системы. Подобный симптом называется locus minoris resistentiae.

Пока я лежал в госпитале в Вене, туда стали прибывать первые раненые из Крыма. В госпитале разразилась эпидемия тифа, и медицинское начальство охватила паника. Пораженные вшами раненые Крыма, которые и привезли с собой тиф, были распределены кое-как по различным тыловым госпиталям без всякой дезинфекции – так что мы все оказались в карантине. Через некоторое время меня перевели в запасной батальон, расквартированный в Берлине.

К тому времени в Крыму уже все закончилось; 17-я армия прекратила свое существование. Это была катастрофа, которая в некотором смысле по своим масштабам превосходила даже катастрофу под Сталинградом; и в этом случае Верховное командование продемонстрировало свое полное равнодушие к судьбам простых солдат. Пехотинцы, которые до последнего прикрывали места погрузки войск на корабли, были просто брошены на произвол судьбы. Когда они поняли, что их предали, они выпустили оставшиеся у них боеприпасы по уходящим кораблям, а затем подняли руки вверх и сдались в плен. Тысячи раненых – ими были усеяны все окрестные поля – были брошены возле пунктов посадки войск на корабли.

Остатки нашей дивизии прибыли на поезде в Германию из Румынии. Среди потерь, которые понесла наша рота, значился и сержант Майер. Он находился на корабле, уходившем из Севастополя, в тот момент, когда в него попала бомба, и утонул вместе с несколькими нашими лучшими людьми.

Дивизию разместили в казармах, расположенных в окрестностях Берлина. Людям в приказном порядке запретили рассказывать о том, что они видели в Крыму; более того, им сказали, что они даже не могут обсуждать это между собой, – это начисто уничтожило остатки веры в победу, которая все еще тлела у них. Всех командиров отдельных подразделений одновременно перевели в другие части. Трудно сказать, насколько эта мера была оправдана, но дивизия, с которой поступили столь позорно, была полностью деморализована.

Однако нам не долго пришлось наслаждаться тишиной и покоем в уютных маленьких городках и деревушках Бранденбурга. Дивизия получила свежее пополнение, а затем погрузилась в поезда. Начался последний акт трагедии.

Глава 28 Особенности проведения хирургических операций во время отступления

Мы снова находились в поезде. Сначала ехали на север, и начали ходить слухи, что дивизию направляют в Норвегию, но вскоре поезд повернул на восток. Где-то в районе Минска Красная армия прорвала нашу оборону и устремилась на запад. Состав двигался очень медленно. На всех станциях царил хаос; не хватало паровозов; иногда мне часами приходилось беседовать с транспортными чиновниками, чтобы поезд мог проехать хоть немного вперед. Я был просто уверен, что дивизию сразу же бросят в бой, и, пока мы не прибыли на место назначения, в услугах медиков не было особой потребности. С помощью проклятий, угроз и взяток мне удавалось время от времени добиваться того, чтобы поезд выводили с запасных путей, и постепенно мы стали приближаться к линии фронта.