Невидимый фронт Второй мировой

Что же касается Мюллера[15], то сообщение Шелленберга выглядит ничуть не достовернее свидетельства Гелена о Бормане. Здесь настораживают некоторые детали. Офицер, будто бы в 50-м году вернувшийся из русского плена и утверждавший, что встречал бывшего шефа гестапо в Москве, – это из области фантастики. Ведь Мюллер отнюдь не был кинозвездой, чьи фотографии публикуются в газетах и журналах. В лицо его знал только очень узкий круг офицеров спецслужб Рейха. А таких людей в советском плену держали как можно дольше – до 1955 года, когда последние из тех, кого обвинили в военных преступлениях, вернулись домой после московского визита канцлера Аденауэра. Да и кто бы стал демонстрировать Мюллера пленным немецким офицерам, если само его пребывание в СССР было тайной за семью печатями? Интересно также, каким образом Шелленберг узнал о контактах Мюллера с советскими спецслужбами. Неужели у него были агенты в руководстве НКГБ?

Что же было на самом деле? Было 6 радиопередатчиков «Красной капеллы», использовавшиеся гестапо для зондажа сепаратного мира с Москвой. Один из них, очевидно, Гелен и принял за «неконтролируемый передатчик» Бормана. Призывы же Мюллера заключить сепаратный мир с СССР Шелленберг расценил как доказательство его готовности сотрудничать с советской разведкой. «Западникам» Шелленбергу и Гелену Борман и Мюллер, пытавшиеся достичь соглашения со Сталиным, были костью в горле. Поэтому в послевоенных мемуарах они выставили рейхсляйтера с группенфюрером советскими агентами, пусть и незаурядными.

Сепаратный мир для Германии был недостижим ни на Западе, ни на Востоке. Рузвельт и Черчилль не питали особо теплых чувств к дядюшке Джо и были встревожены его планами наложить свою руку на Польшу и Балканы. Однако сохранять третью сильную фигуру на мировой шахматной доске в лице еще не добитой гитлеровской Германии, могущую внести опасную неопределенность в послевоенный расклад сил, ни Сталин, ни лидеры США и Англии не собирались. Нацизм требовалось сбросить в небытие, прежде чем переходить к новому противостоянию коммунистической России и западных демократий.

В последние дни войны Хайнц Паннвиц, взвесив все обстоятельства и опасаясь, что в Париже за репрессии против французских граждан его может ждать гильотина, предпочел сдаться представителям «Смерш», прихватив с собой архив зондеркоманды «Красная капелла». До сих пор тексты радиограмм, которые Мюллер и Борман посылали в Москву, равно как и ответные радиограммы, не опубликованы. Вероятно, здесь все еще есть что скрывать. Переговоры о сепаратном мире – вещь тонкая. Паннвиц же до 1955 года оставался в лубянской тюрьме, а затем был репатриирован в Западную Германию. Не исключено, что он успел спрятать копии (или подлинники) радиограмм где-то на Западе и пригрозил их передачей в руки западных союзников, если в СССР его расстреляют. Быть может, «Красная капелла» еще преподнесет нам свои сюрпризы.

«Смерш» без карнавальной маски

В художественной литературе и документальных работах, вышедших из-под пера отставных чекистов, «Смерш» встает грозной и эффективной организацией, поставившей надежный заслон германским шпионам и диверсантам. Все мы хорошо помним роман Владимира Богомолова «В августе сорок четвертого…», где бравые и благородные контрразведчики во главе с капитаном Алехиным ловко скручивают неприятельскую разведгруппу. А заодно эти душевные офицеры – настоящие профессионалы – помогают стать на правильный путь людям, случайно попавшим в сети германских спецслужб или невольно ставших пособниками врага. Начальник «Смерш» у Богомолова, хотя и не называется по имени (в 70-е годы оно было табуировано), но показан человеком смелым, решительным, не боящимся спорить с самим Сталиным и как будто не причастным ни к каким незаконным репрессиям.

«Момент истины» представляет «Смерш» организацией высокоэффективной, где работали классные профессионалы. А глава военной контрразведки генерал-полковник Виктор Семенович Абакумов у Богомолова – человек, безусловно, симпатичный: «Дюжий, светловолосый, с открытым, чуть простоватым, очень русским лицом, он стоял прямо перед Сталиным и смело смотрел ему в глаза».

Но есть люди, у которых человек «с очень русским лицом» вызывает совсем иные ассоциации. Актриса Татьяна Окуневская вспоминает, как по личному приказу Абакумова ее бросили в камеру-холодильник – его собственное изобретение. Ощущения еще те! Их сполна испытал и сам Виктор Семенович, когда после ареста в 1951 году жаловался Берии и Маленкову, что его держат в камере-холодильнике. Это была настоящая холодильная камера без окон, но с трубопроводной установкой, постоянно нагнетавшей холод, как в каком-нибудь «Минске» или «Саратове»: «Такого зверства я никогда не видел и о наличии в Лефортово таких холодильников не знал – был обманут», – лил крокодиловы слезы генерал-полковник. Ощущения, согласимся, разные. Одно дело, когда сам сажаешь, и совсем другое – когда тебя сажают.