Невидимый фронт Второй мировой

После войны в СССР и России публиковались, как правило, только те разведсводки, где указывалось на концентрацию частей вермахта у советских границ и на намерение Гитлера напасть на СССР. Они призваны были доказать пущенную в оборот во времена Хрущева версию о дураке Сталине, не внявшем ясным предупреждениям разведки о готовящемся германском нападении на Советский Союз. Но ведь ничуть не меньше поступало в Москву и донесений об операции «Морской Лев» – готовящемся германском вторжении в Англию. В немецкие войска призывали переводчиков со знанием русского языка, но наряду с этим призывали и тех, кто хорошо владел английским. Проводились собрания чиновников оккупационной администрации для восточных территорий, но одновременно собирали и тех, кто должен был управлять Британскими островами. Германские дивизии перебрасывались на восток, и скрыть столь масштабные перемещения людей и техники не было никакой возможности. Но накануне 22 июня распространились также слухи о скорой переброске дислоцированных у советских границ дивизий обратно на запад для участия в грядущем форсировании Ла-Манша. Разобраться, где здесь правда, а где дезинформация, да еще в считаные недели, остававшиеся до начала германской агрессии, было очень непросто.

И военные, и политические руководители СССР почти до самого начала войны верили в оборонительный характер германских мероприятий у советских границ и продолжали подготовку наступательной операции. Например, сводка разведывательного отдела штаба Западного особого округа от 5 июня 1941 года отмечала наращивание германских войск у границы. Но в выводах подчеркивалось, что усиление группировки происходит «преимущественно артиллерийскими и авиационными частями», причем одновременно немцы «форсируют подготовку театра путем строительства оборонительных сооружений, установки зенитных и противотанковых орудий непосредственно на линии госграницы, усиления охраны госграницы полевыми частями, ремонта и расширения дорог, мостов, завоза боеприпасов, горючего, организации мер ПВО». Говорилось также, будто «антивоенные настроения в германской армии принимают более широкие размеры». Подобные донесения, поступавшие в Генштаб, скорее должны были создать впечатление, что вермахт готовится к обороне против возможного советского вторжения, но сам на СССР в ближайшее время нападать не собирается. Да и кто рискнет наступать, если солдаты вот-вот могут воткнуть штык в землю! Пропагандистские клише, ничего общего не имевшие с действительным настроением немецких солдат, сослужили Красной армии плохую службу.

Как Сталин, так и Гитлер собирались напасть друг на друга, исходя прежде всего из собственных экспансионистских планов по установлению господства в Европе. Фактор превентивной войны в расчетах двух диктаторов также присутствовал, но не играл главной роли. Оба надеялись, что до нападения противника еще достаточно много времени. И советский, и нацистский режим были преступными, но отнюдь не из-за того, что Германия первой напала на СССР, а Советский Союз собирался вторгнуться на территорию Рейха, да не успел. Нет, преступность обоих режимов определялась проводившейся ими политикой геноцида, этнического – в Германии, классового – в СССР. Впрочем, и в нашей стране людей порой истребляли по этническому признаку. Вспомним расстрелы поляков в 1940 году или депортации немцев, крымских татар, чеченцев, ингушей, калмыков и некоторых других народов в период Второй мировой войны, сопровождавшиеся массовыми жертвами. Преступной является и роль, сыгранная Сталиным и Гитлером в развязывании Второй мировой войны, которая не могла начаться без пакта Молотов – Риббентроп. Все же военные акции, последовавшие после германского нападения на Польшу, были его следствием и предопределялись неумолимой логикой событий. Столкновение СССР и Германии было неизбежно, и лишь случай определил, кому суждено напасть первым.

Накануне 22 июня 1941 года Сталин и Гитлер напоминали двух бандитов, готовящихся вытащить нож из-за голенища. Но у обоих на глазах была повязка, ибо ни советская, ни германская разведка так и не смогли вскрыть подлинных намерений противной стороны.

Только в самые последние дни перед германским вторжением Сталин всерьез обеспокоился. Возможно, по его личному распоряжению, 20 июня 1941 года была составлена хронологическая сводка важнейших сообщений «Корсиканца» и «Старшины» с сентября 1940 года по июнь 1941 года. Она помогает обозреть важнейшую часть информации о возможном нападении Гитлера на СССР, имевшийся в распоряжении советского руководства в последние недели и месяцы перед 22 июня 1941 года.