Невидимый город

– Дело в том, что прежде, чем мы начнем войну, коллегия жрецов Эйида должна вынести решение о том, что война будет справедливой. В твоем случае есть повод для сомнений. Вы пока что не являетесь нашими официальными союзниками или «младшими братьями», и, строго говоря, ваши внутренние распри не должны касаться Сюдмарка. У меня есть знакомые из этой коллегии – такие же, как и я, любители древностей и коллекционеры свитков. Я мог бы поговорить с ними и попытаться склонить их к тому, чтобы они запретили ведение войны. Тогда, даже если нам не удастся отклонить закон, мы лишим законодателей главного приза, и они побоятся вызвать гнев народа ради небольшой выгоды. Но тебе придется отказаться от своей мечты, я не вправе просить тебя об этом.

– Тебе и не надо просить! – воскликнула Эгери, схватив его за руки. – Я пришла сюда просить защиты от беззакония и не потерплю, чтобы кто-то нарушал закон, прикрываясь моим именем. Пусть Кельдингов покарают боги, а мы приложим все усилия к тому, чтобы остаться честными людьми и не позволить другим скатиться в бесчестье. Да не будет войны!

– Да не будет. Честный мир и чистая совесть – это лучшие дары богов.

* * *

После этого не разговаривали несколько дней. Когда Асий поздно вечером возвращался в дом, Эгери украдкой следила за ним, замечая бледность, темные круги под глазами и постоянно сжатые брови. Видимо, он вел нелегкую борьбу за ее Королевство, но Эгери уже ничем не могла ему помочь. Она даже не могла узнать, как идут дела на общественной площади. Служанки этим не интересовались, да и сама Эгери боялась неосторожными вопросами возбудить подозрения госпожи Олии: вряд ли той понравится, что ее сын решил отказаться от войны, которая сулила ему великую славу.

Однако когда миновала одна декада и началась вторая, нетерпение захлестнуло Эгери, и в один прекрасный вечер, не в силах больше совладать с собой, она буквально ворвалась в спальню Асия. Тот был один (у нее хватило ума в этом убедиться) и, лежа в постели, просматривал какие-то свитки.

– Госпожа Эгери? – Асий изумился, но лишь на мгновение, видимо, у Эгери все было написано на лице. – Я, кажется, как обычно, неуклюж и не потрудился рассказать новости. Пожалуйста, прости.

– Прощаю, говори скорее! Тебе удалось настоять на своем?!

– И да, и нет. Даже не знаю, будешь ли ты довольна.

– Говори же!

– Мне почти удалось склонить коллегию жрецов к тому, чтобы они осудили войну.

– Почти?

– Да. И кроме того, у нового земельного закона неожиданно нашлось множество противников, и в конце концов его авторы сами отказались от своего убогого творенья.

– Но это же прекрасно!

– Да, но потом пришли вести из Королевства.

– И?

– Ваши люди, точнее, аргилы, союзники Кельдингов, напали на нашего посла, когда он возвращался в Сюдмарк. Мы потребовали, чтобы король Кельдинг выдал преступников. Он отказался. Такое нельзя прощать. Сегодня война была официально объявлена.

– Я и в самом деле не знаю, рада ли я, – прошептала Эгери, присаживаясь рядом с ним на кровать.

– Госпожа Эгери, что с тобой? Ты здорова?

– Благодарю, вполне здорова. Просто все это так неожиданно. Мне нужно привыкнуть.

Асий улыбнулся удивительно тепло и грустно, будто в самом деле понял, что ее тревожит, и посочувствовал ей. А может, он понимал гораздо больше, чем показывал?

– Наверно, мне стоит заварить немного полыни в вине, – сказал он. – Это прекрасное средство от душевных смут. С завтрашнего дня я начинаю формировать отряды, а через две, самое большее три декады мы выступаем. Ты поедешь со мной? Я позабочусь, чтобы тебе было удобно.

– Что? Конечно, поеду.

– Спасибо. Я не смел просить тебя, но будет лучше, если ты будешь с нами.

– Конечно, поеду, – повторила Эгери. – Там мой дом.

Глава 31

Король-оборотень, Король-Тьма расхаживал по поляне под увешанным дарами сухим деревом, давил носками новехоньких скрипучих сапог желтые цветы мать-и-мачехи и ее атласные жесткие листья.

– Ты стал очень неосторожен, – выговаривал ему сидящий на пне Дудочник. – Хватит выть под моими окнами чуть что. Еще пристрелят ненароком.

– А ты что творишь?! – рявкнул Кольскег и внезапно одним прыжком очутился рядом с учителем, сгреб обеими руками его рубашку, поднял над землей, тряхнул. – Сколько можно ждать? Вот-вот Колдовская Ночь! Ты обещал, ты поклялся! И больше я не позволю себя обмануть. Не забыл, что стало со Стакадом?

– Зубы сломаешь, – спокойно ответил Дудочник, и Кольскег то ли от его слов, то ли от тона, то ли от взгляда разом растерял свой запал, разжал руки, отступил к дереву, досадливо передернул плечами.

Дудочник оправил одежду и так же спокойно и веско повторил:

– О мое сердце зубы сломаешь. Не горячись так, я уже знаю все, что тебе нужно. Я готов, если ты готов.

– Я?! – Кольскег вскинул голову. – Ты еще спрашиваешь?! Когда?

– Скоро.

– Опять увертки?! – Кольскег в раздражении отломил от дерева ветку и ковырялся ею в земле, вспарывая и выворачивая тонкие корни молодой травы и корневища мать-и-мачехи.