Невидимый круг

— У нее иногда случались депрессии. Она, бывало, уходила из дому, бродила по лесу — случалось, несколько дней подряд. Я понимаю, о чем ты думаешь: наследственное безумие, передалось сперва старшему сыну, Горацио, потом младшему — Джерри… — Мэйдж ненадолго замолчала, потом продолжила: — На самом деле дядя Джерри никогда на меня не производил впечатления помешанного. В худшем случае это очень злой человек. Не думаю, что папа доверил бы меня ему, если бы у него было психическое расстройство.

— Тогда, может, и не было, но есть болезни, которые проявляются только спустя много лет. И то, что ты мне сейчас про него рассказала…

— Перестань, Билл! Ты меня еще больше перепугаешь!

— Письмо от него у тебя с собой?

Мэйдж раскрыла сумочку, достала конверт и молча положила перед своим спутником. Билл прочел слова, написанные аккуратным ровным почерком:

«Тинкастл, 17 апреля 1936.

Дорогая Мэйдж,

мы не виделись уже целую вечность. Должно быть, лет пятнадцать. Думаю, ты очень изменилась с тех пор, как гостила у меня (помнишь тот приезд?). С тобой происходило много несчастий, которые, я уверен, остались среди незабываемых детских впечатлений. Надеюсь, у нас будет возможность поговорить среди прочего и об этом, если ты согласишься провести здесь несколько дней. Сделай все возможное, чтобы приехать сюда на этот уикенд: состоится чрезвычайно важная встреча. В замок съедутся человек семь-восемь, и твое присутствие необходимо. О чем пойдет разговор? Увы, не могу тебе об этом здесь рассказать, но ты понимаешь: я бы так не настаивал, если бы твой приезд не был делом первостепенной важности. Знай только, что это совершенно необыкновенное событие — из таких, которые не забываются. Если не сможешь приехать, немедленно дай мне знать, но я очень на тебя рассчитываю, малышка Мэйдж, в пятницу ты непременно должна быть с нами в замке — лучше всего ближе к вечеру.

Всегда твой любящий дядя».

— Ну, что скажешь? — спросила Мэйдж, когда Билл вернул ей письмо. — Я не знаю, что и думать. С одной стороны, видеть его мне совсем не хочется, но, с другой стороны, это мой единственный оставшийся родственник и… Так как ты считаешь?

Билл на какое-то время задумался.

— Не вижу ничего подозрительного… Только скажи: у тебя есть какие-то идеи насчет предмета этой встречи?

— Ни малейших. Это не может быть семейный совет: ведь мы с дядей, так сказать, последние с корабля.

— «Совершенно необыкновенное событие»… — задумчиво повторил Билл. — Это может означать что угодно… Например, свадьба.

— Из этого обычно такой тайны не делают.

— Больше ничего странного не вижу, но… — Билл подвинулся ближе к Мэйдж и взял ее за руку. — Но я не хочу отпускать тебя одну.

Девушка от удивления широко распахнула глаза:

— О, Билл! Ты поедешь со мной?

— Нет-нет, одну я тебя точно не отпущу! После того что ты рассказала, иначе я поступить не могу. Так что если ты согласна…

Мэйдж просияла, хотя осталась все так же бледна:

— Билл, как здорово! Если бы ты знал, как я рада! Это будет наша первая большая поездка вдвоем. А знаешь, без тебя я бы все равно отказалась.

— Одну я тебя не пущу, — мужественно повторил Билл еще раз и поправил очки.

Глава 2

Чистокровный корнуоллец Гэйл Блейк был безгранично предан родному краю. Он писал стихи и любил покой этих диких мест, просторные возвышенные равнины, покрытые вереском и обрывавшиеся в море крутыми утесами, грандиозные живописные скалы, бесчисленные бухточки с золотистым песком. Любил эти глубоко изрезанные берега, вылизанные морем, зрелище волн, разбивающихся о скалы, хриплые жалобы чаек, свежий ветер, несущий соленые ароматы… Любил Корнуолл. Одиноко бродя по дюнам, по прибрежным дорогам, он мечтал, с неизменным интересом вглядываясь в окрестности. Блейк был холост и мог сколько угодно предаваться своей страсти.