Невидимый огонь

— Добрый вечер, вот мои документы, — сказала она и в свою очередь взглянула на Войцеховского, смотрела пристально и долго, и Войцеховский с легкой иронией подумал: интересно, как выглядит в глазах девушки он, возможно, практикантка судит о нем так же — узковат в плечах, хрупкого сложения и не очень внушительных габаритов, во всяком случае не такой импозантный, каким она, вероятно, себе представляла своего «духовного отца».

— Проходите, пожалуйста.

У девушки дрогнули ресницы, она как бы с трудом оторвала взгляд от Войцеховского и перевела на Нерона.

— Он не тронет, идите смело. Вы боитесь собак?

Она кивнула.

— Как же мы будем делать прививки против бешенства?

— Я привыкну, — пообещала она.

— Прекрасно, — сказал Войцеховский и взял у нее из рук командировочное и прочие удостоверения в самодельных корках.

— Пришла Меллания! — продолжал гомонить Тьер. — Чучело гороховое!

— Ах ты моя балаболка! — нежно проговорила Мелания и, собрав губы в дудочку, цацкалась с птицей, как с ребенком, в то время как Войцеховский, раскрыв бумаги, прочитал вслух:

— «Джемма Ева, третий курс». Так.

Поднял глаза.

— Простите, которое из них ваше имя?

— Само собой, что Джемма, — произнесла она нервно и чуть нетерпеливо и даже покраснела, как видно сталкиваясь с таким вопросом не впервые.

Войцеховский подумал, что не так уж это само собой разумеется и что ей идет эта «Ева» — все равно, будь то фамилия или имя. Натуральная блондинка? Или же искусно крашенная? В принципе безразлично.

— Значит, это вы прислали мне телеграмму?

— Я не знала, нужно ли это, но…

«В ней действительно никакой нужды не было», — рассудил про себя он, а вслух сказал:

— Я в конце концов догадался. Но, признаться, не без труда… Да, а меня зовут Войцеховский. Так что можно считать — мы познакомились.

Он полистал слегка и другие документы: студенческий билет, удостоверение техника по искусственному осеменению…

— Там есть и «права», — сказала она.

— Права — на что? — поинтересовался он.

— Водительские!

Войцеховский нашел и раскрыл «права». Они были новенькие и еще пахли клеем. На моментальном снимке провинциального фотографа Джемма выглядела весьма воинственной и задирала нос кверху.

«Интересно, влияет ли на автоинспекторов выражение лица жертвы?» — пришло ему в голову. Он сложил документы и вернул ей, и девушка взяла их с легким разочарованием — видно, ожидала, что свеженькие «права» произведут на Войцеховского большее впечатление,

— Ну так. Завтра в пять. Едем на ферму школы механизации брать кровь на бруцеллез. Вопросы есть?

Вопросов не было.

— Тогда все.

— Ничего не все! — вступила в разговор Мелания. — Мы пришли пригласить начальство на коллективные блины.

— Вот как?

Ну, пан Войцеховский, не дал ли ты маху со своей хваленой педагогикой? Разве не тебе все же, а Мелании, с ее жалкой шестидесятирублевой зарплатой, полагалось бы организовать эти «коллективные блины», или как их там ни назови? Пойти? Особого желания нету. Не пойти? Вроде неловко. Хм. Ну, в конце концов, стоит ли поднимать такой пустяк на принципиальную высоту. Можно и пойти. В служебном помещении это, пожалуй, даже удобнее, чем у себя в квартире, — никаких обязанностей, и статус гостя позволяет действовать по настроению, по обстоятельствам, в то время как на хозяина дома традиция и этикет взваливают целый воз всяких обязанностей, и вашу любезность при желании могут истолковать всяко…

— Будь по-вашему! — согласился он, готовый принести жертву, но чтобы оставить себе лазейку и в случае чего с этих «блинов» смыться, добавил, что долго отсутствовать дома не сможет, так как ему, вероятно, будут звонить из «Копудрувы». Такая отговорка не выдерживала никакой критики, ведь на участке его разыскали бы по телефону с таким же успехом, как дома. Однако ни Мелания, ни Джемма ничего на это не сказали — тем лучше.

Войцеховский прошел в другую комнату, чтобы взять кое-что из запасов, предназначенных именно для таких — решительно непредсказуемых — случаев, и внести свой пай в общую копилку. Ему было слышно, как Мелания с Джеммой тем временем беседуют, и про себя он отметил, что девушка ведет себя естественней, чем в его присутствии, свободней, что и понятно, ведь он как-никак считается ее начальником, наставником и к тому же совсем чужой человек, который, кстати, фамильярных отношений не жаждет и этого не скрывает, с тем чтобы заблаговременно предупредить общий для женского пола недуг — стремление сесть на шею или хотя бы попытки такого рода. Голос у Джеммы был тихий, как бы севший, — от природы ли, или тоже от почтения к нему, Войцеховскому, зато велегласный рокот Мелании выдавал характер беседы. Джемма, видно, спросила про Тьера, так как Мелания ответила:

— А как же, из Африки… Сам? Нет, не бывал… в Германии только… в войну… Здесь и достал… у одной женщины, звать Алисой…