Невидимый страж

Она закрыла книгу и снова спрятала ее вглубь сейфа, заслонив кипой документов, рядом с которыми она снова положила мешочек. Поколебавшись мгновение, она не устояла и потянула за шелковый шнурок, которым был завязан мешочек. В тусклом освещении кабинета матово заблестела красная лакированная кожа туфель. Указательным пальцем Флора коснулась плавного изгиба каблука, и на нее нахлынула волна тревоги. Это чувство было для нее совершенно непривычным и очень неприятным. Поспешно заперев сейф, она повесила картину и тщательно выровняла раму. Затем она взяла сумку и вышла в цех, чтобы проверить, как идет работа по разгрузке муки. Поздоровавшись с водителем и попрощавшись с Эрнесто, она отправилась домой.

Убедившись в том, что Флора ушла, Эрнесто вошел в кондитерскую, взял рулон пятикилограммовых пакетов и начал наполнять их мукой из чана. Он зачерпнул очередной ковш и, поднеся его к носу, принюхался. Мука пахла как обычно. Кончиками пальцев он взял щепотку муки и попробовал ее на вкус.

— Чокнутая женщина, — пробормотал он себе под нос.

— Что ты говоришь? — спросил водитель, решив, что Эрнесто обращается к нему.

— Я спрашивал, не хочешь ли ты привезти домой несколько пакетов с мукой.

— Конечно хочу. Спасибо, — удивленно отозвался водитель.

Эрнесто наполнил десять пятикилограммовых пакетов. Решив, что этого достаточно, он отнес муку в кузов припаркованного у ворот автомобиля. Остатки муки он высыпал в большой пакет для мусора, завязал его и поставил в мусорный бак. Водитель тем временем уже почти закончил разгрузку.

— Это последние мешки, — сообщил он Эрнесто.

— Тогда не надо заносить их на склад. Тащи их сюда и высыпь муку в чан, — распорядился управляющий.

Весна 1989 года

В доме Росарио ужинали рано, как только Хуан возвращался из цеха, и девочкам часто приходилось заканчивать домашнее задание уже после ужина. Пока сестры убирали со стола, Амайя подошла к отцу, который сидел на диване рядом с матерью.

— Мне нужно сбегать к Эстичу. Я не записала задание и не знаю, какую страницу учить на завтра.

— Что ж, беги, только не задерживайся, — ответил отец.

Девочка напевала всю дорогу до кондитерской, улыбаясь и нащупывая под свитером ключ. Прежде чем подойти к двери, она обвела взглядом обе стороны улицы, чтобы удостовериться, что рядом нет никого, кто мог бы рассказать о ее визите в цех матери. Вставив ключ в замочную скважину, она с облегчением вздохнула, когда защелка подалась и открылась с громким щелчком, прогремевшим, как ей показалось, на весь склад. Она вошла в темный коридор и закрыла за собой дверь, не забыв повернуть рычажок замка. Только после этого она включила свет и огляделась в тревоге, которая охватывала ее всякий раз, когда она сюда входила. Сердце билось у нее в груди с такой силой, что каждый толчок, посылающий кровь в ее вены, отдавался в ушах. В то же время осознание того, что их с отцом объединяет общая тайна, и то, что он считает ее достаточно взрослой, чтобы доверить ей ключ от кондитерской, доставляло ей огромное удовольствие. Она поспешно направилась к канистрам и наклонилась, чтобы достать спрятанный за ними конверт с деньгами.

— Что ты здесь делаешь? — прогремел в тишине цеха голос ее матери.

Ее тело напряглось и выгнулось, как будто от мощного разряда тока. Ладонь, которая успела коснуться конверта, отдернулась назад так резко, как будто все сухожилия руки оборвались одновременно. От этого рывка она потеряла равновесие и, пошатнувшись, села на пол. Ей было страшно, и ее страх был вовсе не безоснователен, но в то же время она пыталась понять, как могло так получиться, что она оставила мать дома в халате и шлепанцах на диване перед телевизором, и, тем не менее, она, вне всяких сомнений, поджидала ее в темноте кондитерской. Ровный и полностью лишенный интонаций тон ее голоса внушал ей такой ужас, которого она не испытывала никогда в жизни.

— Ты не собираешься мне отвечать?

Малышка медленно обернулась к матери, оставаясь сидеть на полу, и встретилась глазами с ее жестким взглядом. Она была одета в верхнюю одежду. Наверняка эта одежда весь вечер была скрыта под ее домашним халатом. Только тапочки сменили туфли на среднем каблуке. Даже в этот ужасный момент Амайя испытала прилив гордости за эту женщину, которая ни за что не вышла бы на улицу в халате и не приведя себя в порядок.

— Я только хотела кое-что здесь взять, — задыхаясь, выдавила из себя девочка и тут же поняла, что эти слова не только ничего не объясняют, но еще и бросают на нее подозрение.

Ее мать продолжала стоять у двери. Она лишь слегка приподняла подбородок, откинув голову назад, прежде чем все тем же размеренным тоном произнести:

— Здесь нет ничего твоего.

— Нет, есть.

— Ах, вот как? Позволь взглянуть.

Не сводя глаз с матери, Амайя начала пятиться, а упершись спиной в колонну, медленно поднялась на ноги. Росарио сделала два шага, отодвинула тяжелый бидон так легко, как если бы он был пуст, подняла конверт, на котором было написано имя ее дочери, и высыпала его содержимое себе на ладонь.