Невидимый свет

– Хм, – буркнул Боб, не имевший мнения о политике и тем более о Холлисе Этеридже, который называл себя арканзасцем исключительно из политических соображений. Он вырос в Вашингтоне, окончил Гарвардский университет и Гарвардскую школу права и в юности в Арканзас наведывался лишь с отцом, когда тот совершал символические поездки в родные места. В Арканзасе его почитали как носителя фамилии отца. За два срока, проведенные в Сенате, он зарекомендовал себя приверженцем установленного порядка и линии партии, неисправимым ловеласом (увидев его жену, вы простили бы ему эту слабость) и любезным человеком, с большой охотой откачивающим средства в политическую машину штата, благодаря которой он стал сенатором.

Как бы то ни было, автострада, которую он построил, доставила Расса и Боба к месту назначения меньше чем за час, а ведь по старому извилистому шоссе №71 они добирались бы часа три.

– Хороша дорога, черт бы ее побрал, – похвалил Расс. – У нас в Оклахоме такой нет. Жаль только, что она никуда не ведет.

Автострада неожиданно кончалась, передавая эстафету бегущей под уклон ухабистой дороге, которая с головокружительной быстротой опустила их на землю – на землю старенького обшарпанного городка Блу-Ай с вереницей закусочных: "Макдональдсов", "Бергер Кингов" и местных забегаловок непонятного предназначения. Боб заметил заведение, которого здесь раньше не было. Оно называлось "Соник" – классический ресторан для автомобилистов в стиле 50-х годов, где, по всей вероятности, кормили сосисками. С первого взгляда становилось ясно, что это не ахти какое процветающее заведение, хотя его и украшали гордо реющие на ветру флажки. "Уол-Март" переместился на противоположную сторону улицы и стал называться "Уол-Март – Супердешевый". Что под этим подразумевалось, одному Богу известно, но сам торговый центр напоминал плоский космический корабль, приземлившийся посреди автостоянки. Миновав несколько кварталов, они выехали к одноэтажному зданию городского управления, все такому же невзрачному и облезлому. Напротив, через площадь, зияло пустое место. Там прежде высилось здание суда, сгоревшее в 1994 году. Его обугленные останки сровняли с землей и залили бетоном, но, видимо, власти города пока еще не решили, что делать с высвободившимся участком. В центре площади, загаженная птичьим пометом и граффити, стояла статуя какого-то героя Конфедерации, салютующего пустому пространству, на котором раньше размещался суд. Боб не помнил имя конфедерата, а может, никогда его и не знал. Чуть в стороне от главной улицы мостились все те же грязные магазины – универмаг, мужская и женская одежда, – но народу в них не было: всех клиентов переманил к себе "Уол-Март" мистера Сэма. Салон красоты, магазин спортивных товаров, неказистое здание налоговой инспекции. Слева располагался дом, в котором принимали частнопрактикующие специалисты – два терапевта, два стоматолога, хиропрактик и старый адвокат.

– Вот отсюда и начнем, – сказал Боб. – Прямо не терпится вновь увидеть старого пса. Надеюсь, у него еще не пропал охотничий нюх.

– Это тот самый великий Сэм? – спросил Расс.

– Тот самый. Слывет умнейшим человеком в округе. Сэм Винсент почти тридцать лет занимал должность окружного прокурора. Тогда его называли Электрический Сэм; он отправил на электрический стул двадцать три человека. Он знал моего отца. Кажется, в 1955 году он был заместителем прокурора штата по округу Полк. Посмотрим, что он скажет. Я сам буду вести разговор. Ты не вмешивайся.

– Ему же, должно быть, за восемьдесят!

– Восемьдесят шесть, кажется.

– А ты уверен, что найдешь его здесь! Его ведь могли отправить в дом престарелых или еще куда.

– Ну что ты. Сэм ни на день отсюда не отлучался с тех пор, как пришел с войны в сорок пятом. Он и умрет здесь, и будет счастлив, как никто другой.

Они припарковались и вышли из машины. Боб достал из-за сиденья пикапа картонную коробку и повел Расса по темной лестнице между магазином мужской одежды Уолли и салоном красоты "Миледи". Поднявшись наверх, они оказались в чистом коридоре с зелеными стенами. Расс сразу вспомнил фильмы 40-х годов о частных детективах; коридор бы здесь тоже должен быть черно-белым. Надпись на непрозрачном стекле одной из дверей гласила: "СЭМ ВИНС НТ – Ад ок т".

Боб постучал и открыл дверь. Они ступили в приемную, но секретаря не увидели. Всюду лежала пыль. На столе, возле которого стояли два ветхих стула для клиентов, Расс заметил два номера журнала "Тайм" за июнь 1981 года. С обложки одного из них смотрела Шер.

– Кто там, черт бы вас побрал? – прогремел из сумрачного кабинета чей-то голос.

– Сэм, это Боб Ли Суэггер.

– Кто ты такой, черт побери?