Невидимый свет

Почувствовав, что руки и ноги начинают затекать, он вылез из машины и стоял, вдыхая свежий воздух. Как тихо, невероятно тихо. Но нет, это обманчивая тишина, такая же обманчивая, как темнота для солдата, убежденного, что узор теней таит опасность. Эрл вслушивался в шелест покачивающихся на ветру кукурузных стеблей, в стрекот насекомых, в кваканье лягушек, низкое, скорбное. Показалось, где-то в отдалении кто-то кашлянул. Нет, не может быть. Здесь никого… Скорей всего какая-нибудь тварь вякнула, или это действительно кашель, принесенный причудливым эхом откуда-то из-за десятков миль. Такое часто случается.

Высоко над головой мерцали звезды, груды, россыпи звезд. Хотя, конечно, с небом над Тихим океаном не сравнить. И все же это настоящий звездный ковер, сотканный из созвездий, которые он показывал сыну, рассказывая связанные с ними мифы и легенды. Правда, рассказ получался путаный. Городские огни, поглощавшие звездный свет, сюда не достигали: ближайший городок, Боулз, находился милях в пяти, да и там все закрывалось на ночь часов в десять.

– А эта звезда как называется, папа? – спросил кто-то.

Нет, никто не спрашивал. Просто в голове прозвучал голос сына. Прошлой осенью они ходили с Бобом Ли на охоту, вот тогда сынишка и задал этот вопрос.

– Полярная, Боб Ли. Она всегда поможет отыскать дорогу домой. Она служит ориентиром в темное время.

– Что такое ориентир?

Маленький чертенок! Замучил вопросами!

"Выкинь лишнее из головы. Сосредоточься на работе!" – подхлестнул себя Эрл.

Он глянул на часы. Десять. Никого.

Мартышка глянула

На Джима

И бросила в него орех

Берма Шейв

Буб вел машину. Он почти ничего не видел. Одна кукуруза по обеим сторонам дороги, да время от времени мелькнет где-нибудь стихотворная реклама фирмы "Берма Шейв", или почтовый ящик на сарае, или вывеска "КОПЕНГАГЕН", или плакат "ИИСУС СПАСЕТ ТЕБЯ"…

Буб не знал, где едет. Темнота хоть глаз выколи. Он был напуган, изнывал от усталости. Ужасно хотелось есть. С тех пор, как они подкрепились гамбургерами, у него крошки во рту не было.

Джимми, высунув голову из окна машины, пристально вглядывался в темноту.

– Здесь, – объявил он. – Чуть впереди, слева, видишь?

– Да, – отозвался Буб. В зарослях кукурузы зияла брешь, похожая на дорогу, которая тянулась в обратном направлении. Вдалеке вздымался хребет.

– Ты не забыл, что должен сказать? – спросил он. Пусть Джимми повторит еще раз. Это очень важно. Тогда он перестанет бояться.

– Нет, конечно. Я же слово дал, – ответил Джимми. – Это была моя затея. Я во всем виноват. Старина Буб тут ни при чем. Ты скоро вернешься к маме. Может быть, даже сегодня.

– Правда? Ты так думаешь? Я хочу к маме.

Перед глазами Буба возник образ матери. Крупная женщина, она почти всегда раздраженно ворчала, порой становилась до невыносимости придирчивой, но он все равно любил ее. Буб вспомнил, как однажды вместе с другими мальчишками поджег кошку, предварительно облив ее керосином. Несчастное животное несколько минут металось с диким криком, а потом дымящимся комом рухнуло на землю. Ему стало тогда так плохо, так дурно, и мама, прижав к своей теплой груди, укачивала и укачивала его на руках, пока он не заснул под размеренный стук ее доброго сердца. Это было его самое любимое воспоминание.

– Ты только делай все так, как скажет мистер Эрл, – наставлял Джимми. – И все будет хорошо.

Буб свернул на грунтовую дорогу и тут же затормозил, почувствовав, что колеса вязнут в земле.

– Не останавливайся, – сказал Джимми. – Еще немного вперед. Боюсь, как бы старина Эрл мимо не проехал, черт побери.

Они медленно продвигались в глубь поля, пока кукуруза, наступавшая со всех сторон, полностью не поглотила машину. Буба душил страх.

– Джимми! – писклявым жалобным голосом позвал он.

– Ну, будет, будет, – успокоил тот.

Освещая фарами грунтовую дорогу перед собой, они вскоре подъехали к полицейскому автомобилю, стоявшему у обочины.

– Вот мы и на месте, – сказал Джимми.

Эрл наблюдал за медленно приближающейся машиной. Она выползла из-за поворота и остановилась футах в пятидесяти. Водитель выключил мотор. В воздухе клубилась еще не успевшая осесть пыль. Остывающий мотор чуть скрипел. Парни в машине не шевелились.

На тридцать долгих секунд воцарилась оглушающая тишина. Потом Эрл включил свой прожектор, выхвативший из темноты Джимми Пая на переднем сиденье. Тот поднял руку, заслоняясь от ослепительного луча. Джимми, казалось, весь пылал: кожа неестественно белая, волосы отливают золотом.

– Глаза режет, Эрл! – крикнул он.

"Джимми! – думал Эрл. – Будь ты проклят, Джимми. Что ж ты натворил!"

– Джимми, веди себя спокойно. Никаких лишних движений, – откликнулся он.

– Хорошо, сэр, – ответил Джимми. – Можно Буб позвонит своей маме? Он ужасно переживает.