Невидимый враг

– Вот, сразу видно, что ты, девонька, Машку мою не знала. Из нее слово клещами не вытащишь! А чтобы сама рассказывать стала… Нет, никогда. Правда, говорила, что замуж надо с умом выходить, парня с достатком выбирать. Но это лишь разговоры все.

– Насколько я понимаю, вы Маше не запрещали ходить по дискотекам, гулять допоздна?

– А толку запрещать? Все равно сделает по-своему. Только со скандалом еще.

– Знаете, куда она обычно любила ходить? Названия клубов или какая дискотека, может, где находится?

– Нет. Я не разбираюсь в них вовсе. Но Маша и не говорила никогда.

– Спасибо, что уделили мне время.

– Вот чего у меня теперь вагон, милая, так это времени. Некуда торопиться, некуда идти. Нечего ждать.

– Даже не знаю, чем вас утешить.

– Нет мне утешения. И никогда не будет. Жить-то теперь незачем. Разве что убийце в глаза посмотреть.

– Значит, цепляйтесь за эту мысль, если только она держит вас на плаву.

Женщина, соглашаясь, кивнула.

– Я еще зайду с вашего позволения, до свидания.

Беседа с убитой горем женщиной оставила неприятный осадок в душе. Обидно, что я не узнала ничего полезного для расследования и по-прежнему топчусь на месте. С другой стороны, я сделаю все, чтобы найти виновного в смерти девушки, и может, тогда мне удастся забыть выражение потухших глаз ее матери.

* * *

Анатолий Семенович, патологоанатом, который делал вскрытие, оказался плотным весельчаком средних лет. Он был на рабочем месте, но как раз собирался сделать перерыв и перекусить. Поэтому я пригласила его в небольшое кафе, расположенное в цокольном этаже офисного здания, по соседству с моргом.

Мудрствовать с заказом не стали, взяли большую пиццу, по салатику и сок. Анатолий Семенович поглядывал на меня с нескрываемым интересом, изредка хитро улыбаясь. Но визиту вовсе не удивился, наверное, был предупрежден старлеем.

– Я смотрю, вас вовсе не коробит разговаривать о вскрытых телах и прочих подробностях за обедом? Барышни обычно трепетно относятся к подобным вещам, – заявил он, улыбаясь поверх стакана с соком.

– Я очень необычная барышня, знаете ли, – улыбнулась в ответ я.

– Да уж, наслышан, – подтвердил он мои догадки. – Женечка, мне лестно проводить время в вашем прекрасном обществе, но давайте не забывать, что вышли мы перекусить, а люди моей профессии жуют обычно торопливо и на ходу.

Анатолий Семенович, игнорируя приборы, схватил кусок пиццы, ловко скрутил и откусил примерно половину.

– Да. Илья, наверное, говорил, меня интересует вскрытие Маши Титовой.

– А что там? В заключении все указанно: асфиксия. Следов борьбы, травм, гематом не имеется.

– Из заключения я не уяснила несколько моментов. Тем не менее они могут быть важны.

– Тогда спрашивайте, – благосклонно разрешил мой собеседник.

– Тело переносили после смерти? Или девушка умерла в том же месте, где обнаружили ее труп?

– Судя по окоченению, трупным пятнам и другим признакам, умерла девчонка именно там, где ее нашли. Или поблизости.

– То есть?

– Если труп переносили, то сразу после смерти и очень аккуратно.

– Значит, следов волочения или длительного лежания в другой позе действительно нет?

– Конечно, нет! Евгения, за кого вы меня принимаете? Я все делаю очень аккуратно и тщательно.

– Анатолий Семенович, ни в коем случае не принимайте на свой счет. Я просто хочу видеть полную и точную картину.

– Тогда ладно, смело спрашивайте.

– А что с орудием убийства? Я имею в виду, что если есть странгуляционная борозда, значит, девушку задушили не руками?

– Конечно, нет. В этом случае следы совсем другие остаются.

– Но чем конкретно душили? Есть предположения?

– Не знаю, как у вас в Тарасове, а у нас не принято высказывать неподтвержденные уликами предположения в отчетах.

– Понятно. Именно поэтому мы с вами и ведем этот разговор. Сама-то я тело не видела, значит, предположений строить не могу, не на чем. Но ваше мнение очень важно для меня. Итак, что это могло быть? Пояс? Шарф? Следователь в протоколе осмотра предположил, что веревка? Случайно не знаете, полицейские ничего не нашли?

– Искать, как, впрочем, и рассуждать о находках – не моя работа, – широко улыбнулся он, – но на проверку ничего не сдавали пока. А с помощью лабораторного смыва я обнаружил частицы волокон в странгуляционной борозде. Так что могу довольно точно предположить, что задушили девушку очень грубой и не очень широкой веревкой. Миллиметров семь в диаметре.

– Но в уголовном деле об этом ни слова!

– Значит, Илюша припрятал туза в рукаве. Или еще не забрал заключение у работников лаборатории. Вот акт исследования и не подшит.

– Анатолий Семенович, а какая борозда на вид? Ведь если душили сзади и преступник был одного роста с жертвой, она будет практически горизонтальной. А если немного вверх, значит, преступник был выше.

– Вы знаток, я смотрю. Но мы не можем строить предположений, ведь они будут верны только в том случае, если жертва и преступник оба стояли! Или оба сидели.

– Предположения, конечно, бывает, оказываются ошибочными. Но кто знает, вдруг именно они и помогут раскрыть все дело?