Невидимый враг

Михаил Эм Невидимый враг

Год 2082

В совещательной тихо переговаривались или просто сидели в ожидании, когда объявленное срочное мероприятие начнется.

Ровно в назначенное время появился Герман Владиславович, наш генеральный – но не один. Его спутником был священнослужитель, одетый как полагается: в черную рясу и черную шапочку – кажется, она называется скуфьей. К руке священнослужителя был пристегнут на металлическую цепочку черный – и, кажется, довольно увесистый – саквояж.

– Начинаем, – сказал генеральный. – Позвольте вам представить отца Варсофония, сотрудника Научного отдела епархии.

Отец Варсофоний поклонился. Это был парень примерно моих лет, довольно хлипкий и невысокого роста. Из подбородка торчали несколько рыжих волосинок, только и мечтавших о том, чтобы их приняли за бороду. Однако, взгляд у парня был что надо: глубокий и цепкий, свидетельствующий о силе духа. Такой взгляд характерен для первооткрывателей: великих изобретателей и путешественников.

– Прошу отнестись к совещанию серьезно, – произнес Герман Владиславович и предупредительно нахмурился.

Собственно, никто из присутствующих не проявлял несерьезности. Священник на рабочем совещании – вероятно, представитель заказчика, – какое уж тут веселье?!

– Не буду напоминать о тревожной политической и экономической ситуации, в которой наше государство оказалось, – продолжил генеральный. – Тем ценнее доверие, оказанное министерством обороны АО «Заслон». Нашему предприятию поручено разобраться в эффекте, о котором сейчас подробно доложит отец Варсофоний. Прошу, батюшка.

Рыжий батюшка выложил на совещательный стол таинственный черный саквояж и отстегнул от запястья. Затем вынул из саквояжа резную шкатулку, весьма приличных размеров.

– Вот, чада мои, – просто сказал он. – В этой шкатулке находится то, что поможет нашей Родине выстоять в годину лютую.

С величайшей осторожностью он вытащил из шкатулки нечто, обернутое в шелковую материю, и развернул. Присутствующие на совещании ахнули. На дорогом полированном столе лежал предмет, в чьей древности невозможно было усомниться. Он был почти черного цвета, иссохший и покоробившийся, при этом узнаваемый с первого взгляда. Этим предметом была отрезанная человеческая кисть – несомненно женская.

– Мощи святой Звениславы, – пояснил батюшка. – Она, во времена оны, вела смиренную жизнь доярки, пока не повстречала группу увечных и голодных детей. Раздала все, что у нее имелось, но не смогла насытить нуждающихся. Тогда Звенислава взяла с проезжающего мимо торгового обоза мягкую булочку, чтобы накормить ею голодного ребенка. Жадный торговец поднял крик. Прибежали рыночные стражники и обвинили будущую святую в воровстве. Напрасно Звенислава объясняла нравственный императив своего поступка и умоляла отдать булочку ребенку, протягивавшему к ней свои исхудалые руки. Стражники были неумолимы. Согласно обычаям того времени, они отрубили воровке правую кисть, а кровоточащее тело бросили в придорожную канаву, где Звенислава на следующий день скончалась от потери крови и общего сепсиса.

Отец Варсофоний остановился и оглядел нас, в большинстве своем молодых – сытых и облаченных в современный офисный уникод – людей.

– Это отрубленная кисть Звениславы, – сообщил он и без того очевидное. – Реликвия, доставшаяся церкви от святой великомученицы.

Все молчали, с одной стороны, потрясенные смертью добросердечной женщины, с другой – недоумевающие по поводу: а какое, собственно, отношение эта история имеет к производственному профилю АО «Заслон»?

Наконец, кто-то решился.

– Позвольте, Герман Владиславович, это же не по нашей части!

Людмила, конечно. Мне всегда нравилась эта кареглазая девушка – да что там нравилась, я даже пытался к ней подкатывать, и небезуспешно. В данный момент наши отношения находились на переломе: то есть в неуравновешенном состоянии, при котором могли решительно склониться в ту или противоположную сторону.

– Как раз по нашей, – заверил генеральный. – Продолжайте, батюшка.

Отец Варсофоний, до крайности взволнованный своим рассказом, сделал глотательное движение кадыком и продолжал.