Невидимый

— Мы проверили пятна на шнурках ботинок Тульгрен, — сказал Стенберг низким голосом. — Это кровь. Мы послали за образцом крови Эриксона. Утром эксперты смогут сказать, его ли это кровь.

— Спасибо.

Форс повернулся спиной к Стенбергу и взялся за дверную ручку.

— Леннерберг хочет поговорить с тобой. Я сказал, что ты на допросе. Он велел, чтобы ты зашел к нему сразу же, как закончишь.

— Спасибо, — повторил Форс и вернулся к Хенрику Мальмстену и Карин Линдблум.

— Я могу ехать домой? — спросил Хенрик Мальмстен.

Форс не ответил. Мальмстен перевел взгляд на Карин.

— Я же рассказал, как все было.

В его голосе слышалась какая-то детская мольба. Он напоминал ребенка, который съел гороховый суп в надежде получить сладкое.

— Не нам решать, когда ты отправишься домой. — ответила Карин.

Мальмстен разинул рот и растерянно переводил взгляд с одного на другого.

— Этим занимается обвинитель, — продолжила Карин.

— Когда он это решит? — всхлипнул Мальмстен.

— Вечером, — сказал Форс. — до этого ты останешься здесь.

— Я имею право ехать домой, раз я все рассказал, — захныкал Хенрик Мальмстен.

Форс выключил магнитофон. Карин поднялась и приблизилась к Мальмстену.

— Ты имеешь право быть посаженным в клетку и быть избитым до синяков, вот на что ты имеешь право. Так что даже не заикайся нам о своих правах. Радуйся, что мы сегодня добрые.

Он схватила его за волосы и как следует тряхнула.

— Успокойся, Карин, — прошептал Форс.

— Ублюдок!

— Успокойся, — повторил Форс. — Попроси кого-нибудь прийти и забрать его. Я иду к Леннергрену.

Мальмстен тихонько всхлипнул. Карин Линдблум села на свое место. Форс вышел и направился в угловую комнату к начальнику полиции Леннергрену.

Леннергрен был несколькими годами старше Форса, в сером костюме, бедой рубашке и темно-синем с белыми крапинками галстуке бабочкой. Он носил золотые запонки, а из нагрудного кармана виднелся белоснежный платок. Форс постучал в открытые двери и вошел, когда Леннергрен встретил его взгляд.

— Закройте дверь, будьте добры, — попросил Леннергрен. Он поднялся из-за письменного стола и пошел к Форсу. Затем он показал на диван в углу: — Присядем?

Форс сел.

— Мне тут позвонили, — начал Леннергрен. — Вы взяли для допроса нескольких подростков.

— Троих.

— Вы подозреваете их в избиении, правильно я понял?

— Да.

Леннергрен большим и указательным пальцами разгладил складку на брюках, потом аккуратно закинул ногу на ногу.

— Мне позвонил Асп. Он узнал от отца одного из задержанных, что причина задержания сформулирована как «участие в преступлении, повлекшем за собой исчезновение человека».

— Возможно.

Леннергрен откашлялся.

— Что именно возможно?

— Формулировка, которую вы произнесли.

— Но, Харальд, милый, такого преступления не существует.

— Я знаю.

— Уж если ты задерживаешь человека, то будь добр не выдумывать преступлений, которых не существует.

— Разумеется.

— Ты должен знать такие вещи. И, как и все остальные в этом здании, должен следовать правилам.

Форс попытался вспомнить, от кого за последние сутки он уже слышал про правила.

— Но вас не особо интересуют правила, не так ли? — сказал Леннергрен.

— Все иногда совершают ошибки, — сказал Форс и вспомнил, что о правилах говорил ректор Свен Хумблеберг.

Леннергрен выглядел несколько утомленным.

— Расскажите мне, чем вы сейчас занимаетесь.

И Форс рассказал.

Леннергрен слушал, сложив руки на коленях. Его лицо не выражало никаких эмоций. Он напоминает увлеченного игрока в покер, подумал Форс. Или в бридж.

Когда Форс закончил свой рассказ. Леннергрен откашлялся.

— Бертильсон скоро займется этим делом. Вы знаете, как он не любит, когда задерживают подростков, которым еще нет восемнадцати. Вы должны считаться с тем, что по закону их придется отпустить самое позднее завтра. Так что если вы хотите еще чего-нибудь от них добиться, то делайте это сейчас. Прессу посылайте ко мне. Они всегда раздувают невесть что, когда преступники оказываются такими молодыми.

— Хаммарлунд пообещал взять прессу на себя.

Леннергрен кисло улыбнулся, что должно было изобразить высшую степень дружелюбия.

— Прошу вас, отправляйте прессу ко мне.

— Так, значит, заниматься делом будет Бертильсон?

— Боюсь, что да, — вздохнул Леннергрен.

Районный обвинитель Сигфрид Бертильсон имел политические амбиции. Его амбиции среди прочего получили выражение на прошлое Рождество. Четверо семнадцатилетних юнцов на день святой Лусии заманили в велосипедный сарай девочку и по очереди изнасиловали. Так как парни были несовершеннолетние и ранее не привлекались. Бертильсон не нашел никакой причины их арестовывать. Это привело к тому, что оставшиеся на свободе парни пошли в свою гимназию и рассказали о случившемся. Девчонке пришлось поменять школу.