Невинная для вампира

— Господин! — донесся в спину голос телохранителя.

Но Рэмунас уже распахнул дверь. Распластанное на полу тело со следами пулевых ранений. У убийцы было больше времени. Рэм испытал ярость. Это потому что он в Питере застрял.

— Господин, — Рэмунас обернулся.

Соклановцы кольцом обступили дом.

— Здесь Микаэль.

Рэм вышел наружу.

— Урод! — заявил финн, едва выбравшись из автомобиля. — Ты за это ответишь!

Названный дядя так удачно свел всех действующих лиц в одном месте, что явление Рэма выглядело как провокация. Девушку еще вчера из дома финского клана похитили. А теперь она лежала с простреленной головой. Утром Микаэль получил от совета благородных уведомление, что он уличен в попытке получить нового чистокровного и покушении на соседа с целью обеспечить ребенку право на жизнь.

Рэмунас прикрыл веки. Он не исключал того, что двое мерзавцев могли недавно сговориться на счет его собственной смерти, но Леонас опять переиграл партнера. Рэмунас еще в подземельях литовского особняка, в свою бытность игрушкой для ныне покойного главы клана, понял: если тебя затянуло в грязный водоворот, нужно сделать вид, что все идет по плану, выждать момент и выпустить врагу кишки.

Он расправил плечи.

— Я требую удовлетворения! — орал Микаэль.

Для финского клана остаться без единственного чистокровного означало, что придется искать новых господ или сходить с ума от жажды крови. Поэтому с Микаэлем сейчас были лучшие бойцы.

Рэмунас сбросил на снег пальто чтобы одежда не стесняла движения.

— Хорошо.

Девушка Микаэля была на ранних сроках беременности. Чтобы получить в свое распоряжение жизнь врага, Рэмунас должен был предоставить благородным доказательство того, что она носила ребенка. До тех пор Микаэль оставался бы в Петербурге под охраной. Но сейчас все выглядело так, будто это Рэмунас без спроса замахнулся на чужую собственность. Тот, кто убил ее, хотел не довести до разбирательства в совете, и Рэм готов был поклясться, что это Леонас.

Микаэль не знал кое-чего. То, что сделал с матерью Рэмунаса дед, удвоило ее способности. Рэм, ее сын, тоже был сильнее прочих чистокровных.

Микаэль размотал шарф, отдал помощнику куртку и встал напротив.

— Поединок решит все претензии, — выдохнул он. — Согласен?

Рэмунас кивнул.

— Я не мой дядя, — произнес он, медленно закатывая рукава. — Я за открытую схватку.

Первый удар противника пришелся ему в плечо, и Рэм понял, что, пожалуй, переоценил свои силы. Альбина подлатала его в клинике, но не до конца. Рэмунас пошатнулся и отбросил нападавшего в кустарник. По физической силе дети ночи во много раз превосходили простых людей. Удар был таким, что Микаэль смел ветки и кубарем прокатился дальше, остановившись лишь у мощного ствола ели.

«Еще не время» — напомнил себе Рэмунас. Главной особенностью чистокровных была способность приказывать другим, сила взгляда и голоса. Она зависела от силы духа обоих соперников. Смысл поединка — сломать и подчинить своей воле противника.

Микаэль вскочил и бросился к Рэму как взбесившийся бык. Рэмунас не успел увернуться и выставил вперед руки, сдерживая удар. Мышцы спины полыхнули острой болью — раны, оставшиеся от нападения, затянулись не до конца. Рэм крепко обхватил противника, оторвав от земли. Где-то он заприметил удачно торчавший из земли сук. Микаэль успел вывернуться и ткнуть Рэмунасу локтем в глаз.

Рэм взвыл, отступая. Последовал удар. Рэмунас скользнул назад и ощутил, как наткнулся спиной на что-то твердое, должно быть, ствол. Звуки на миг пропали, сменившись монотонным звоном.

Рэмунас был не в форме. Перед глазами висела кровавая пелена. Если он тут погибнет… Рэм вспомнил о Дине Романовой, о ребенке и представил, что сын будет обречен пройти через то же, что и некогда он сам.

Он сфокусировался на лице Микаэля. Чистокровным нужно сначала обезоружить соперника, потом подчинить. Рэм чувствовал, как его ярость с легкостью прогибает сопротивление Микаэля. Еще мгновение и рука противника дрогнула.

Микаэль с совершенно потрясенным лицом потянулся к поясу, вынул из кобуры пистолет и приставил к своему виску.

— Положи этому конец, — скомандовал Рэмунас.

Прогремел выстрел.

Он мог с самого начала убить главу клана, но это вызвало бы слишком много вопросов. Сейчас финны почувствовали в его голосе небывалую власть. Парадокс был в том, что Рэм мог выстоять против кучки подобных себе, но не против могущественного объединения благородных семей. Поэтому ему приходилось притворяться, что он обычный. До этого момента.

Рэмунас поднялся, опираясь на ствол. Никто не решался приблизится. Они чувствуют его силу. Ни один чистокровный, проиграв в битве, не смог бы использовать голос или взгляд.

«Дядя», — вспыхнуло в голове: «Мерзавец за это заплатит».

Рэмунас старался не смотреть на кровавое пятно, оставшееся от головы Микаэля.

— Кажется, мой дядя доставил проблемы не только мне, — сказал он, обращаясь к членам финского клана. — Я знаю, как их решить, если вы позволите мне говорить с советом благородных в Финляндии.