Невинная для Варвара

Не выдерживаю, бью наотмашь кулаком, задеваю скулу и нос. Слышу характерный хруст. Голова родственника в сторону дёргается. Он вместе со стулом заваливается, благо не падает. Его успевают придержать и вернуть в сидячее положение.

— Если она пострадает, тебе точно не жить. И не семья ты ей. Брат должен сестру защищать, беречь и поддерживать. А вы продали её старику.

— Рамиль — достойный муж и уважаемый человек. Жасмин — неверная женщина с гнилой кровью! — выпаливает Амир.

Пелена ярости полностью отключает разум. Я вновь бью его, на этот раз разбивая губу в кровь. Мужики не держат больше родственника, тот вроде как пытается ответить. Но меня уже не остановить. Очередным ударом роняю на бетонный пол. С рыком пинаю, пока Илюха не оттаскивает от него.

— Угомонись, убьёшь ещё!

— Заслужил, — рычу, дёргая корпусом.

— Бесспорно, но вряд ли невинность твоя переживёт потерю брата. Пусть он и отродье.

— Куда увезли Жасмин? — переключаюсь на Наиля, так как Амир слегка в отключке.

— К Рамилю. Он снял дом. Но ты не успеешь. Они скоро улетят на родину.

— Значит, ты позвонишь и остановишь их, — сжимаю кулаки, желая избить и второго родственника. — Дайте ему телефон!

Отвернувшись, выхожу из ангара. Руки трясутся от ярости и адреналина, что циркулирует в крови. Остановившись у открытых ворот, дышу полной грудью, насыщая лёгкие влажным холодным воздухом. И закуриваю.

Затягиваюсь до жжения в горле, глаза прикрываю. Никогда ещё за свою относительно недолгую жизнь я не испытывал страха. Даже в годы бурной молодости, когда по головам шёл, выгрызал себе дорогу и бесстрашно лез на рожон, не имея за спиной поддержки, не было во мне этой пресловутой боязни. Тревоги. И полной беспомощности.

А сейчас накрывает. С головой просто топит чёртов страх. Паника до костей пробирает и разум отключает. Страшно, что сломают Цветочка. Она другая. Она невинная. Нежная. Чистая. Случится с ней что-то — не прощу себя. Сгрызу.

— У тебя телефон звонит, не слышишь? — отвлекает от мыслей Илья.

Выкидываю недокуренный бычок и лезу в карман. Номер незнакомый. Отвечаю.

— Натан, — шелестит голос моего мышонка. Аж сердце замирает и биться перестаёт.

— Где ты?! — рявкаю, сжимая с силой аппарат.

— Не ищите меня, я лечу домой. Передайте Кате конспекты, пожалуйста. И простите за всё, — всхлипывает, на куски душу раздирает и связь прерывает.

— Пробей информацию по номеру и ствол дай, — вручаю гаджет другу.

— Ты что задумал? — пятится от меня подальше Илья.

— Дай ствол, бери своих ребят и иди придумывай себе алиби! — нетерпеливо рявкаю.

Друг вручает своё оружие, но не спешит уходить. Развернувшись, возвращаюсь к двум братьям. Убью. За каждую слезинку уничтожу. В землю втопчу. Хватаю за грудки Амира. Трясу, похлопываю по щекам, чтобы в себя пришёл.

— Говори адрес, или твой брат получит пулю в лоб.

— Стой, Нат! — останавливает Илья. — Номер засекли в аэропорту. Она и вправду улетает прямо сейчас.

— Твою мать!

Швыряю на стул бесполезное тело и более не задерживаюсь в этом богом забытом районе.

— Ты с женитьбой отупел? — окликает меня прямо возле машины Валиев. Сдерживая злость, разворачиваюсь. Явился, не запылился! — Мои специалисты в первую очередь оккупировали весь аэропорт. Нет её там.

— Иди к дьяволу! — огрызаюсь, разворачиваясь. Сам не замечаю, как ору, глотку разрывая. — Ты, сука, ответственность взял за девчонку и бросил её совершенно одну!

— Успокойся, — цедит Саид. — Мы найдём её.

— Мы? — усмехаюсь, пихая кулаком в грудь. — Где ты был, когда я тебе звонил? С утра. Валиев! Её с самого утра нет, уже вечер!

— Мы найдём её, Нат, — монотонно повторяет чёртов Валиев и, перехватив за шею, к себе тянет. Удерживает, уже тише добавляя: — Просто соберись и включи холодную голову.

— Катя! — осеняет меня.

Глава 20. Жасмин

Я не видела смысла задавать вопросы, сопротивляться или как-то пытаться договориться. Увидев отца на переднем сиденье, просто поняла, что всё тщетно. Забилась в угол салона и старалась не отсвечивать раньше времени. Я знала, насколько жестким бывает суровый родитель. На меня он никогда не поднимал руку. Мог прикрикнуть или, наоборот, очень злобно посмотреть, да так, что поджилки тряслись. А вот братьев он воспитывал рукоприкладством. И маме доставалось частенько за любой промах.

Слегка пересоленный суп сразу же летел в стену или в маму. Остывший чай выливался прямо на пол. Если что-то не нравилось, мог отвесить пощёчину. А один раз, когда я обожгла ногу, причем сама виновата, бегала и опрокинула чашку с кипятком, папа избил маму ремнём за то, что недосмотрела за мной.

Мама с самого рассвета и до поздней ночи крутилась по хозяйству, пока папа зарабатывал деньги. Наверное, смотря на такой пример, я и старалась не нарушать его заповеди. Чем старше я становилась, тем больше меня вовлекали в домашние дела. Да и я не была против, охотно помогала маме, видя, как ей тяжело.