Невинная для Варвара

Саид и Натан уходят к ребятам. Замечаю среди них Илью. Почти расслабляюсь, пока из одной машины за шкирку не вытягивают моих братьев. Видок у них, мягко говоря, так себе. Ловлю злой взгляд Амира и тяжело сглатываю. В салоне тепло, но меня озноб охватывает.

После недолгих переговоров Натан идёт обратно, а Саид и остальные вместе с моими братьями разбредаются по другим автомобилям и проезжают мимо нас в ту же сторону, откуда мы приехали.

— Всё кончено, Цветочек, — улыбается мужчина, садясь за руль. — Едем домой?

Глава 22. Натан

Мой невинный Цветочек уснула раньше, чем мы приехали домой. Устала, переволновалась, перепугалась. Всю обратную дорогу до дома я постоянно бросаю быстрые взгляды на малышку. Страх и меня держит в напряжении. Боюсь хоть на миг потерять из виду и параною. Всё ведь кончено. Валиев слово дал разобраться, и не коснётся нас грязь этого Алимханова.

За эту ночь многое узнал о подобранном для Жасмин «женихе». Мужик явно помешался на малолетках. Похоронил трёх жён, причем каждая была моложе предыдущей. В своём ауле попортил много девчонок. К нему тупо привозили понравившуюся, а после возвращали родителям с откупными. И родственники молчали, чтобы позора на семью не навлечь. А девчонок, сломанных морально, быстро замуж выдавали.

И этот Рамиль Алимханов замахнулся на мою малышку. Увидел дочь партнёра ещё школьницей. И переклинило мужика. Всеми правдами и неправдами хотел заполучить. А Жасмин ускользала. Сначала из-за Валиева-старшего, потом из-за Валиева-младшего. Мужик следил за ней даже в Петербурге. Ждал подходящего момента. И ведь дождался, когда Дамир с Саидом свалят из города.

Была бы моя воля, я бы избавил этот мир от такого урода. Даже тюрьма не пугала. И считал, что мы с Валиевым так поступим, учитывая, что у него давно руки в крови. Но с женитьбой Саид обмяк совсем. Гуманистом заделался. По правилам и законам давить начал. Бывшему тестю, полковнику ФСБ позвонил. Удивительно, что тот, выслушав, согласился помочь засадить Алимханова. А уж я нарою на него столько говна. Надо будет — на его историческую родину слетаю, чтобы доказательную базу собрать и девок им попорченных опросить.

Хорошо ещё, что найти эту малолетнюю мерзавку Катю не составило труда. Рамиль ей квартиру снял, денег дал, кредиты закрыл. Одного не учёл, что стоит надавить на девку, расколется, так как верностью не страдает. Вот и, увидев нас, сразу же болтать начала. Выдала все пароли и явки.

Следом за нами шакалы Алимханова нагрянули, явно хотели заткнуть блондинку. Я бы им мешать не стал, опять-таки Валиев вмешался. И мы квартирку новенькую, чистенькую, элитную бедной девчонке попортили. Кровью обрызгали маленько, мебель разломали и натоптали. Мне даже интересно, как Катюша будет оправдываться перед хозяином жилплощади и чем откупаться.

Как только определили местоположение «жениха» вместе с моей женой, решили на эффекте внезапности сыграть. Штурмом ввалиться, дороги оцепить гайцами и по протоколу действовать. Но я прекрасно знал, что такие, как Алимханов, не сдадутся просто так. Если прижмёт, он Жасмин в расход пустит в первую очередь. Она для него ценна, пока в его руках.

Саид, конечно, со мной не согласился, предлагал пойти на переговоры, мол, он знает эту семью и надавит. Прошлые отношения вспомнит, отцом там козырнёт. Будто у старшего Валиева ещё хоть какой-то авторитет остался.

В итоге скрепя сердце пришли к компромиссу, но сначала я без шума и пыли уведу свою жену в безопасное место. А дальше пусть штурмуют, устраивают переговоры, как хотят базарят. Важна она, остальное — по хрену.

Жасмин в соседнем кресле вздрагивает и просыпается. Сонно озирается, сейчас она выглядит совсем крошкой. Наивный, невинный, испуганный мышонок.

— Мы уже приехали? — хрипит, озираясь.

Минут двадцать назад приехали. Не знаю, почему я до сих пор в машине сижу. Её будить не хотел? Так себе оправдание, Жасмин крепко спит, давно проверенный факт. Сколько бы я её ни переносил, ни разу не проснулась.

— Приехали.

Малышка всхлипывает, отстёгивается и торопливо перебирается ко мне. Взбирается на колени, жмётся всем корпусом, холодными пальцами за шею держится.

— Спасибо, спасибо, спасибо, — шепчет и плачет. Душу слезами разрывает просто в клочья. Дрожит вся, икает, всхлипывает, благодарит и извиняется.

Никогда не страдал расстройствами речи и косноязычием. Но сейчас, держа в объятьях малышку, бьющуюся в истерике, ничего умного в голову не приходит. Умею ведь успокаивать рыдающих, приходилось не раз этим заниматься. И довольно успешно справлялся, пару банальных фраз, пару обещаний и вовремя протянутая салфетка.

А тут — как отрезало. Сижу и держу, впитываю её боль и ужас пережитого. Слушаю сбивчивый, невнятный бубнёж. Ничего конструктивного, лишь то, как ей было страшно за себя, за меня, за Валиева. Но особенно за меня.