Невинная для Варвара

Пытаюсь из-под себя достать простынь и прикрыться, ничего не получается. Психую из-за этого, злюсь и дёргаю материю сильнее.

— Целибат не для меня, Цветочек, — выдаёт он, склоняется, в волосы зарывается и накрывает мои губы своими.

Последние остатки кислорода из лёгких выбивает, уверенно вторгаясь языком в рот. Сминает губы жадно. Упираюсь изо всех сил в плечи, мычу и… сдаюсь. Всё моё естество реагирует на его близость. Тянется. Разозлившись на собственную слабость, со всей силы кусаю за губу. Чувствую металлический вкус на языке. Натан в рот усмехается и отстраняется на миллиметр.

— Кусайся, Жасмин. Царапайся, кричи, ругайся и дерись. Но не отталкивай.

— Пусти, — пищу, натурально задыхаясь.

В ушах кровь шумит так, что заглушает все остальные звуки. Сердце бьётся очень быстро. Голова кружится и в глазах темнеет.

— Цветочек? — напрягается Натан, за щеки хватая.

Чертыхнувшись, мужчина подхватывает на руки и рывком вылетает из парилки. Жадно хватаю воздух ртом. Ослабевшими пальцами цепляюсь за рубашку.

Натан дёргает рычажок и встаёт прямо под душ. На нас льётся чуть прохладная вода. Он в одежде. В рубашке, брюках и даже ботинках, которые моментально намокают.

— Тебе лучше? — спрашивает, пока я изумленно таращусь на него. — Скажи что-нибудь, малышка, или я вызываю скорую.

— Лучше…

Прикрываюсь, как могу, от него и утыкаюсь носом в грудь. Делаю глубокий вдох и опять плачу. Теперь уже оттого, что безумно соскучилась по нему. По его запаху, по его прикосновениям, взглядам и поцелуям.

— Нельзя в парилке пить алкоголь, Жасмин, — ворчит Натан, выключая воду, и идёт куда-то. — У тебя давление поднялось и сердцебиение слишком учащенное.

Садится на лавку и вытирает меня простыней. Выуживает из мокрых брюк телефон и звонит кому-то.

— Илюха, пусть девчонки принесут одеяло или плед какой-нибудь. И найди что-нибудь сухое для меня, — просит Натан. — Хватит ржать! — добавляет раздражённо и отключается.

— Моя одежда висит вон там, — лепечу, шмыгнув носом.

— Просто лежи и не двигайся. Встанешь — голова закружится, упадёшь прямо на кафель и голову ещё для полного комплекта расшибёшь, — явно преувеличивает мужчина. Но не спорю. Я ведь и вправду чувствую себя не очень хорошо.

К нам заходит Алина. Выглядит очень злой. Губы поджимает, гневно посматривает на Натана.

— Как ты? — а вот ко мне обращается совершенно беззлобно.

— Нормально. Прости, пожалуйста, — извиняюсь покаянно. Из-за меня ведь испортился вечер.

Брюнетка машет рукой, мол, всё хорошо. Вручает одеяло и какие-то старые мужские вещи и уходит. Натан кутает меня, строго велит сидеть и скидывает мокрую одежду.

Я очень стараюсь не смотреть, но глаза сами собой прикипают к мужскому телу. А он будто чувствует мои взгляды. Медленно стягивает сначала рубашку. Капли воды, срываясь, стекают по смуглой коже, аж дыхание сбивается. Следом на пол летят брюки.

Натан в одних боксерах остаётся, они совершенно не скрывают его возбуждение. Неосознанно губы облизываю. Ловлю себя на мысли, что безумно соскучилась по его ласкам.

— Твои взгляды будят зверя во мне, — хрипит Натан, засовывая большие пальцы за пояс трусов.

Одним движением срывает с себя бельё и с каменной плоть наперевес шагает ко мне. Не успеваю пикнуть, меня рывком подхватывают. Оплетаю ногами торс, цепляюсь испуганно за шею. Влажными складочками чувствую разгорячённую головку и в струнку вытягиваюсь. Натан не даёт опомниться, плотью своей по влаге проезжается, задевая чувствительный клитор.

— Ты… Ты… — заикаюсь, тяжело дыша. — Варвар!

— Есть такое дело. Остановиться? Отпустить тебя? — спрашивает и вправду убирает руки, отчего я съезжаю вниз. Чувствую, как его член растягивает и проникает в меня. Сжимаю внутренние мышцы, за шею сильнее обнимаю и вытягиваюсь.

— Нет! Не так, Натан, — срывается тихий стон. Его ладони вновь на ягодицы ложатся. Поднимает меня выше, но всё ещё соприкасается.

— Ты ведь хочешь меня, Жасмин. А я хочу тебя. С ума схожу без тебя. И подохну, если не окажусь в тебе.

— Я всё ещё злюсь на тебя.

— Знаю, малышка. И не веришь до сих пор. Я не самый честный человек. Врал, подкладывал, подставлял, компрометировал. Но с тобой я всегда был честен. Только с тобой, Жасмин, я был самим собой и не играл, — Натан замолкает, лишь пытливо в глаза смотрит.

— Мне страшно, — после минутного молчания признаюсь я. — Страшно снова разочароваться.

— Мне тоже страшно. Страшно потерять тебя. Страшно однажды вернуться домой и увидеть, что тебя нет, — выдыхает в губы. — Давай бросим вызов нашим страхам? И попробуем довериться друг другу.

Мы слишком тесно переплетены. Дышим одним на двоих воздухом. Смотрим глаза в глаза. Молчание затягивается. Он не торопит, но ждёт и крепко держит.

Не найдя в себе силы сказать хоть что-либо членораздельное и умное, просто киваю. Сдаюсь и доверяюсь. Натан улыбается, в губы целует. Ласково так. Медленно.

— Моя бесстрашная зубастая девочка, — выдыхает и плавно толкается, заполняя собой.

С губ срывается протяжный стон. Выгибаюсь в его крепких руках. Слёзы глупые смаргиваю.

— Почему ты плачешь, что-то не так? — хрипит, тормозя себя.