Невинная любовница

— Лучше не стоит, — сказала она. — Эта таверна далеко не самая лучшая, папа приехал сюда по одному тайному делу… и мне вообще-то хотелось бы зайти в магазин на главной улице. Она бросила взгляд в том направлении, где исчез дядя Эбенезер. — Папа обещал дать мне пару шиллингов, — грустно добавила она, — но, наверное, забыл.

Ее слова меня не удивили. Я подозревала, что дядя Эбенезер, забыл специально, что он вовсе не собирался растрачивать свое скудное состояние на ленточки и прочую чепуху. Кажется, Эллен тоже так думала, но, будучи куда более добросердечной, чем я, не желала этого признавать.

— Давай я зайду и попрошу у него деньги, — предложила я.

Эллен побледнела и бросила на меня взгляд полный ужаса.

Она схватила меня за руку.

— Нет! — воскликнула она, бросая еще один испуганный взгляд на вход в таверну, как будто там скрывалось нечто темное и опасное. — Нет, не беспокой его. Пойдем лучше посмотрим на витрины!

Мне показалось что, прижимая носы к витринам, словцо нищенки, мы не получим удовольствия. Гораздо больше меня порадовало бы, если бы мы купили в порту за несколько пенни по кулечку мидий.

При виде кораблей, которые покачивались на рейде, я воспряла духом. Корабли напомнили мне дом. Тем не менее я позволила Эллен увлечь меня за собой по узкому тротуару. Мы брели в гуще людей, любовались спокойными виллами и пробегали мимо сомнительных переулков. Наконец мы очутились у магазина готового платья мадам Эме. Гэрлох был переполнен людьми: светские дамы подбирали юбки, чтобы не столкнуться с неуклюжими матросами с торговых кораблей. Пахло морем, повсюду слышались крики чаек и вопли зазывал на рынке у пристани.

Эллен наморщила носик.

— До чего же тут пахнет рыбой, — сказала она, аккуратно обходя рыбьи головы, Которые торговец выбросил из своей корзины бродячей кошке.

Меня так и подмывало ответить: возможно, здесь так пахнет оттого, что Гэрлох — портовый город и торговля рыбой составляет основную статью его дохода.

Магазинчик располагался в маленьком симпатичном домике на улице, расположенной на некотором удалении от пристани, и окружённой садами. В эркерах были искусно разложены платья, шали, перчатки, шарфы и сумочки, соблазняя даже самых прижимистых покупателей. Все было бледно-розовым, и зеленым, и голубым, и желтым. Как только Эллен увидела витрину, ее взгляд сделался мечтательным.

— Ох, Катриона, посмотри, какая красота! Видела бы мама то розовое платье с кружевами! Оно бы ей очень пошло.

Она посмотрела на свое отражение в витрине, и ее улыбка немного увяла. Я знаю, о чем она подумала: даже самому лучшему ее платью уже пять лет, может, даже и больше, и на фоне этого великолепия оно выглядит просто убого. Словно в подтверждение моих мыслей рядом с нами остановилась леди, собиравшаяся войти в магазин. Она оглядела нас с ног до головы, как будто мы были уродами на ярмарке. Ее темно-рыжие волосы, цветом похожие на мои, недавно были уложены в пышную прическу. На ее голове красовался чепец в зеленую и золотую полоску, тогда как мои кудри совсем растрепались и свободно развевались на ветру. У нее были зеленые глаза и чуть загнутый книзу нос. Привлекали внимание ее платье и короткий жакет одинакового цвета — изумрудно-зеленые с золотом, из-под подола выглядывали маленькие зеленые туфельки.

Она скривила губы в надменной улыбке и снисходительно склонила голову. Я словно увидела себя ее глазами: жалкая бродяжка в выцветшем платье, нищенка без гроша в кармане. От незнакомки же буквально пахло деньгами. На ее фоне меркла даже красота Эллен.

— Какая парадная! — благоговейно выдохнула Эллен, когда красавица прошла мимо.

— Подумаешь, вырядилась, — сказала я. — И наглая какая! — Меня жгла зависть.

Повинуясь внезапному порыву, я взбежала на крыльцо и распахнула дверь.

— Пойдем! — позвала я Эллен, обернувшись через плечо.

Наверное, она боялась, но в конце концов, будучи не в силах сопротивляться, последовала за мной внутрь.

В магазине божественно пахло духами и свежесрезанными цветами. Дамы негромко советовались с улыбающимися продавщицами. Надменная красавица стояла у прилавка и рылась в груде вышитых шелковых чулок по семь шиллингов за пару. Она уже отложила полдюжины. К нам подплыла мадам Эме, когда она разглядела, как мы одеты, когда увидела мое штопаное пальто, дружелюбная улыбка на ее лице растаяла.

— Чем я могу быть вам полезна?

Эллен бросила на меня отчаянный взгляд.

— Мы хотели бы приобрести пару светло-голубых вышитых перчаток, если можно, — безрассудно сказала я.

— Катриона! — сказала Эллен, которая выглядела так, словно готова была провалиться сквозь землю.

— Они пойдут тебе, — сказала я. — Они сочетаются с твоим платьем.

Вообще-то новые перчатки затмевали давно вышедшее из моды платье бедняжки Эллен, но я твердо решила их купить. Что-то во взгляде мадам Эме — презрение, едва прикрытое вежливостью, — пробудило во мне худшие чувства.

— Перчатки стоят семнадцать шиллингов, — сообщила мадам Эме.

— Чудесно! — объявила я. — Подберите еще ленты в тон — всего на гинею.