Невинная оговорка (ЛП)

Наводя порядок в шкафу, поправляя нижнее бельё, я решила, что надену лишь самый сексуальный комплект и передник. Раньше такое удачно срабатывало на Натане, но сегодня это не совсем тот сигнал, который я должна посылать. Прошлой ночью было просто замечательно восстановить с ним физическую связь, сейчас же я хотела проникнуть в его мысли. Натану нравится, когда я ношу белое, “как куколка с глазами цвета индиго” – это были его слова. Поэтому я выбрала белую шёлковую блузку с открытыми плечами, ненавязчиво намекающую на чёрный кружевной бюстгальтер под ней, который совершенно не скрывал ни реакцию на холод, ни возбуждение. Я была настроена на серьёзный лад, но и не хотела лишать его возможности пофантазировать.

После того, как я покормила Джинджер, она стала гиперактивной и преследовала меня по всей квартире. Я попыталась спасти свои чёрные брюки от её слюны и рыжей шерсти, но она решила, что я с ней играю, поэтому я сдалась и рухнула на диван, а она уютно устроилась рядом.

– Я знаю, тебе не терпится его увидеть. Он скоро будет дома, – успокоила её я.

Она одарила меня своей часто–дышащей улыбкой. Я почесала её мордашку. Натан не будет против моих штанов в шерсти.

Я села по–турецки, мои ступни замёрзли и нуждались в педикюре. Я могла бы обуться, но не хотела пропустить выражение лица Натана, когда он переступит порог квартиры. Плюс ко всему, Натан не любит, когда я ношу обувь дома, один из объектов его неприязни. Как он мог подумать, что я его не знаю, он намекнул об этом на рынке Челси? Он обвинил меня в том, что я не знаю его, его характера. Неужели он и вправду так думает?

Натан замечательный человек, но быть его партнёром по жизни не всегда легко. Если не брать в расчёт последние месяцы, Натан всегда настолько добрый, что на его фоне блекнет доброта самого Папы Римского. Не то чтобы я плохой человек, но рядом с ним, я иногда чувствую себя ущербно. На нашем четвёртом свидании мы шли ужинать и внезапно наткнулись на передвижной автобус для сдачи крови. Натан предложил мне вместе с ним стать донорами. Я не очень–то люблю иголки, и в тот день вообще была не в настроении. Я соврала, сказав, что целый день ничего не ела. Мы прошли мимо, но в ресторане Натан, беспокоясь обо мне, заказал еды в два раза больше обычного.

Окинув взглядом нашу квартиру, я подумала о том, что Натан позволил мне выбирать мебель и декорировать всё на мой вкус. Грамерси Парк был моим убежищем со времён колледжа. Натану пришлось просить о повышении по службе, чтобы вытянуть аренду, несмотря на то, что его всего год назад как повысили. Но он и так уже выполнял работы больше, чем требовалось. Это было взаимовыгодное решение.

Я взяла в руки Сияние[20] роман, который Натан постоянно перечитывает. Я пробежалась глазами по странице, затем отложила книгу и взяла Вог, который просматривал Финн, когда приходил на ужин.

Финн. Только от одного его имени меня бросило в жар. У меня до сих пор кружилась голова, от того, как он манипулировал мной своими руками. Ноющая боль между ног мгновенно вернулась, как будто там и присутствовала всё это время. Закрыв глаза, я начала вспоминать прачечную, в этом месте мы с Натаном никогда раньше не занимались сексом. Теперь оно связано с Финном, то, как он прижал меня к сушилке, тёплой и настойчивой, как бескорыстный любовник. Его рука, держащая меня за сладкое местечко между ног через джинсы. Я резко втянула в себя воздух.

Я хотела это повторить.

Меня душила нужда.

Я сказала себе, что это больше не может продолжаться.

Мне уже нечем было больше заняться и отвлечься, поэтому до меня, наконец, дошёл смысл слов Финна. Он уходит от Кендры. Он утверждал, что не ради меня, но если бы мы были незнакомыми между собой соседями, сомневаюсь, что он бы начал весь этот процесс.

Я встала и прошлась по квартире, в попытке развеять эти фантазии – о сексе с ним, о том, какой бы у нас была жизнь, будь я вместе с ним. Я налила себе ещё вина и дважды проверила телефон, чтобы не пропустить звонка или сообщения от Натана. Но единственное, что было на экране – это часы, показывающие, что уже перевалило за семь часов. Прикусив ноготь большого пальца, я позвонила Натану. Я хотела сделать ему сюрприз, но уже было так поздно, а его всё ещё не было дома. Он всегда ставил меня в известность, если задерживался на работе после шести.

Моя обеспокоенность никуда не исчезла, когда мой звонок был переадресован на голосовую почту. Натан редко совсем выключает телефон, но иногда ставит его на беззвучный режим.

Например, когда навещает отца в больнице.

Мою грудь защемило, когда я нашла номер Центра Раковых Заболеваний, где лежал отец Натана, Ральф. Его то месяцами держали в больнице, то на какое–то время выписывали. Вроде бы после последнего курса лечения его должны были выписать. Так как я пропустила недавний визит Натана в больницу, я уже очень давно не видела Ральфа. Мне следовало настоять, чтобы мы снова навестили его, только уже вместе.

Медсестра ответила на звонок. Я спросила, находится ли Ральф всё ещё у них.