Невинная страсть

Ноуэл не понимал, каким образом эта умная женщина могла быть кому-то неугодной.

— Но ведь кто-то помогал вам формировать ваши взгляды, — продолжал настаивать он. — Дядюшка? Сосед? Возможно, человек, писавший очерки?

— Моя мать действительно была вольнодумцем, но она умерла, когда мне было четырнадцать лет. Я много читала и сама формировала свои взгляды. И ни в каком руководстве со стороны мужчин я не нуждаюсь!

Они добрались до верхнего коридора, где располагались спальни. Интересно, которая принадлежит ей?

— Вы уникальны, мисс Риверстоун, — сказал Ноуэл. — Можно я буду звать вас Ровеной? Несмотря на то что мы знакомы всего несколько дней, мне кажется, что я очень хорошо знаю вас.

— Мне… тоже так кажется, — сказала она почти шепотом. — И все же, мистер Пакстон…

— Зовите меня Ноуэл, пожалуйста.

— Ладно, пусть будет Ноуэл. — Она робко улыбнулась. — Я хотела сказать, что, хотя мы понимаем друг друга, все же по многим вопросам расходимся во мнениях.

Он подошел к ней чуть ближе:

— Но это делает общение еще интереснее.

— Да, — согласилась она, внимательно глядя на него своими широко расставленными серыми глазами.

Как и раньше, Ноуэл не нашел в себе силы остановить себя. Он наклонил голову. Она чуть раскрыла губы. Между ними на мгновение промелькнул язычок, высунувшийся, чтобы облизать их. Это было каплей, переполнившей чашу терпения. Издав глухой стон, Пакстон притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы.

Ровена сразу же обняла его, заставляя прижаться еще крепче, и ее губы с готовностью ответили на его поцелуй. Каким-то образом он с самого начала знал, что она способна на такую страсть, что под ее заурядной внешностью — теперь уже не такой заурядной — кроется пламя.

Его руки исследовали на ощупь ее спину, заставляя замирать от восторга при прикосновении к восхитительному изгибу там, где тонкая талия плавно переходила в округлость бедра. А она тем временем запустила пальцы одной руки в его шевелюру в чрезвычайно чувствительном месте между затылком и шеей, тогда как другая рука скользнула по его плечам, потом оказалась на спине.

Дыхание Ноуэла стало прерывистым. Он не смог бы припомнить, когда еще он так страстно хотел женщину. Он пытался напомнить себе, что она всего лишь средство к достижению его цели, но легкие прикосновения ее пальчиков, которые теперь поглаживали его уши, лишили возможности мыслить разумно. Его язык заставил ее раскрыть губы. Он желал немедленно испробовать на вкус ее поцелуй и хотел, чтобы она сделала то же самое.

Ровена не заставила себя ждать. Она прикоснулась языком к его языку. Прикосновение было не просто физическим. Ему в тот момент показалось, что соприкоснулись их души.

Именно это чувство единения заставило Пакстона вдруг осознать, что он балансирует на краю пропасти, в которую готов броситься, чтобы исчезнуть в ней полностью.

— Я… мы… — невразумительно пробормотал он, уткнувшись в ее волосы.

Она замерла, потом вдруг отступила на шаг, явно ошеломленная.

— Силы небесные!

— Понимаю, что я не имел… Мне, наверное, следует извиниться.

— Нет. Если только вы не сожалеете о случившемся.

— Ничуть. — Он медленно покачал головой. — Только разве если я вас расстроил…

Она улыбнулась уголками губ, и Ноуэлу снова захотелось поцеловать ее.

— Возможно, я смущена. Но не расстроена, нет.

— Я рад. Я не хотел бы причинить вам боль, Ровена. — Он вдруг понял, что говорит сущую правду, а это значит, что он создает себе новую проблему.

— Спасибо. Нынче утром мне показалось…

— Я знаю, — поспешно сказал Ноуэл, опасаясь, что она скажет то, что заставит его дать обещания, на которые он пока не готов. — Я вел себя неподобающим образом и за это прошу прощения.

Девушка улыбнулась, принимая извинения, и вдруг снова оказалась в его объятиях, хотя он не смог бы сказать, по чьей инициативе это произошло. Одно было несомненно: это был самый естественный порыв.

И снова желание лишило его возможности здраво мыслить. У него появилось ощущение полета в пропасть. Ее робкое прикосновение говорило о невинности и вызывало у него горячее желание открыть перед ней новые возможности наслаждения, стать ее проводником в страну радостей для взрослых людей.

У него лениво шевельнулась мысль, что они стоят в коридоре, открытые взглядам любого, кто мог там появиться.

— Где твоя комната? — шепнул он, не отрываясь от ее губ. Ровена судорожно глотнула.

— Здесь, — сказала она, сделав шаг в сторону ближайшей двери слева. — Но моя служанка…

Внезапно к Ноуэлу вернулась способность мыслить. Что это он, черт возьми, замышляет? Неужели она готова позволить ему?..

— Ваша служанка. Понятно. Извините меня. Я перешел границы… доброй ночи, мисс Риверстоун.

Как ни протестовало его тело, он решительно повернулся и зашагал по коридору к своей комнате. Боясь даже оглянуться, он вошел к себе и прислонился спиной к двери, делая глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Сэр?

Только его не хватало, черт возьми!

— Со мной все в порядке, Кемп. Просто мне надо подумать.

Слуга моментально понял намек и исчез, не задавая лишних вопросов.