Невинная в гареме шейха

Невыносимо смотреть в такое безликое будущее. Он почти сердился на Силию. Пока она не появилась в его жизни, он даже не ощущал своего одиночества. Он ни в ком и ни в чем не нуждался. Для него имел значение только А-Кадиз. Вся жизнь, все помыслы принадлежали его стране. А теперь краски А-Кадиза поблекли, стали похожи на холодное ноябрьское утро в Англии. Без Силии.

Сегодня они в последний раз проведут ночь вместе. Завтра ему предстоит отсечь Силию от своей жизни. Только почему у него такое чувство, что он собирается отсекать часть себя? Он даже не знает, как она относится к расставанию. Его раздражали ее спокойствие и собранность, он жаждал ясные проявления любви. Но он не должен ее любить — так же как и она не должна испытывать к нему этих чувств.

Сегодняшняя ночь — единственное, что у них осталось. Им придется ею довольствоваться, ибо других ночей уже не будет.

Вечером Рамиз пришел в шатер к Силии и показался ей каким-то другим. Она не могла сказать, что именно изменилось. Рамиз пребывал в странном настроении с самого их возвращения от шейха Фарида. Он стал настороженным и держался несколько отстраненно. Всякий раз, когда Силия смотрела на него, он отвечал янтарным взглядом с прищуром, а вокруг глаз собирались крошечные морщинки, словно он хмурился. Но он не был сердитым. Скорее напряженным. И беспокойно расхаживал по шатру в своем темно-синем кафтане, как тигр по клетке.

Они оба почти не притронулись к ужину и почти не разговаривали. Силия остро чувствовала — слишком остро, — что это в последний раз. Казалось, ее сердце громко стучит, а маятник отсчитывает оставшиеся им часы и минуты.

Силия с тревогой ждала, когда он сделает первый шаг — он всегда первенствовал, когда они были вместе. И где-то в глубине души испытывала радостное волнение. Этим вечером она хочет получить все. Ее больше не беспокоил риск. Не беспокоили возможные последствия и прочее. Она хотела только одного — испытать завершающий этап их единения. Рамиз всегда проявлял крайнюю осторожность. Она очень ценила его заботливость и знала, что должна быть ему благодарна. Она и была благодарна, но испытывала чувство, что чего-то недостает, не хватает. Чувство внутренней пустоты. И ей хотелось, чтобы, занимаясь любовью, он хоть раз сделал все до самого конца, до полного завершения.

Но Силия все равно нервничала. И не знай она Рамиза, то решила бы, что он тоже тревожится. Что-то его беспокоило, хотя, когда она спросила его об этом, он все отрицал.

— У меня есть для тебя подарок, — сказала она и вытащила из-под подушки вышитый для него кафтан.

Рамиз встряхнул его и рассмотрел. Кафтан из темно-синего шелка по фасону был явно скопирован с одного из его собственных кафтанов. Длинные рукава расшиты разными оттенками голубых нитей — традиционный узор, явно подсказанный ей Ясминой. Такой же узор повторялся и по подолу, и по верхнему вырезу — изысканный, но скромный, призванный скорее утяжелить вещь, нежели ее украсить. Самая сложная часть приходилась на вышитый на левой стороне рисунок. Полумесяц и сокол — знаки государственной власти, — но в отличие от традиционного изображения сокол был вышит в полете и нес в клюве розу.

Рамиз молча смотрел на вышивку, обводя пальцем рисунок.

— Тебе нравится?

Он аккуратно положил кафтан на кушетку.

— Очень выразительная картина.

— Я так о тебе думаю.

— О нас, — мягко поправил Рамиз, убирая выбившиеся волосы ей за ухо. Он коснулся языком впадинки за мочкой уха и вдохнул ее аромат, ощутил силу и хрупкость ее нежной плоти.

— О нас, — выдохнула Силия, позволив себе наконец подумать о них не о каждом в отдельности, а как о едином целом. Поверить, что оно существует. Хотя бы на эту ночь.

Рамиз отбросил ее тяжелые волосы и стал покрывать затылок и шею легкими поцелуями, его пальцы массировали ее плечи, поглаживали лопатки. Затем он привлек се ближе, его руки плавным движением опустились на ее талию и обхватили крепким обручем из рук.

Силия чувствовала, как его твердый мужской орган упирается ей в поясницу. Она чувствовала его сильную грудь, ощущала, как громко и уверенно бьется его сердце. Ее голова лежала у него на плече. Закрыв глаза, Силия впитывала в себя его запах, ощущение его крепкого тела, тихий шелест его дыхания — впитывала, чтобы запомнить навсегда.

Не размыкая объятий, Рамиз развернул ее лицом к себе и поцеловал. Так нежно. Так легко. Он обнимал ее осторожно, словно хрупкую драгоценность, ласкал большими пальцами подбородок. Его глаза горели золотистым огнем, и Силия таяла от его взгляда. Она закрыла глаза и отдалась волшебству момента, какого между ними еще не случалось. Долгий миг томления, словно они могли целоваться и целоваться хоть целую вечность. Нежные поцелуи и ласки как будто успокаивали, мягко уговаривали, постепенно распаляя внутри медленное пламя. Столь медленное, что она почти не замечала его присутствия.