Невинная жена

Стычка вызвала у Сэм замешательство, от шока звенело в ушах. Неужели у Кэрри и Денниса был о ней тайный разговор? Что же еще было сказано?

Они заказали еду на всех: блюда с начос[34] и куриными крылышками, огромные вазы с ребрами и бургерами.

— Завтра к этому времени я буду уже миссис Деннис Денсон! — произнесла, не удержалась Сэм, допивая свой коктейль. Группа наградила ее слова одобрительными возгласами и аплодисментами. Свадебное платье у нее было в меру пестрое, в меру сдержанное, украшенное на талии перевязью, с рукавами три четверти — требование тюремного дресс-кода. А юридическая группа помогла с оформлением документов. Возможно, эта свадьба и не была такой, о которой можно было бы мечтать, признавалась себе Сэм, однако она никогда не придавала свадьбам особого значения. Группа за нее от души радовалась, и это помогало ей притушить периодически вспыхивавшие сомнения, порождавшие страх, — эти поднимающиеся паводковые воды, холодные и коварные.

Музыка гремела, все в ресторане кричали, чтобы быть услышанными на фоне музыки. У какого-то ребенка случилась истерика, несколько официантов сгрудились, чтобы спеть поздравление с днем рождения некой смущенной девочке-подростку, рот которой кривился в полуулыбке. Патрик рассказывал всем и каждому о документальном фильме, который он снял в Ираке… Как вдруг появился Джексон Андерсон и остановился у торца стола. Все стали его удивленно приветствовать. Он наклонился и как-то сверхосторожно приобнял Сэм.

— Слышал о вашей помолвке, поздравляю!

Поблагодарив, она подвинулась, чтобы он мог сесть, однако Джексон остался стоять, засунув руки в карманы.

— Я просто подумал, отчего бы мне не заскочить и не представиться перед завтрашними съемками, — вдруг выдал Джексон.

— Завтрашними? — Сэм стащила с головы диадему и положила на стул.

— Будем снимать свадьбу, — объявил он. — Мы говорили с Деннисом насчет этого и согласились, что для истории, которую мы рассказываем, следует показать Денниса и с другой стороны, потому что без ваших отношений, Сэм, его образ выглядит… как бы это сказать… одномерным. Понимаете?

Сэм стало дурно, в животе забурлила смесь выпивки, жареной пищи и страха. Сразу же платье, которое она собиралась надеть, показалось ей старомодным, собственная кожа — изрытой и прыщавой, талия — толстой и заплывшей.

За Джексоном стояли двое улыбающихся официантов, держа шоколадный торт, освещенный бенгальскими огнями и свечой в форме жениха и невесты. Сэм задула свечу, а Джексон развернул стул и поправил свою бейсболку.

Сэм видела Джексона раньше, когда новостной канал Би-би-си брал у него интервью в бежевой комнате с задернутыми шторами. Его экранизация молодежной антиутопической трилогии собрала в прокате сотни миллионов. Однако по тому, как он держался, как напыщенно отвечал на вопросы о фильмах, было ясно: он хотел, чтобы его воспринимали более серьезно. Джексон не понравился ей тогда и не нравился теперь, когда он уселся на стул верхом и надвинул бейсболку на глаза. «Он воображает себя гребаным Роном Хауардом», — как-то обронила Кэрри.

— Так что в любом случае мы будем снимать, — продолжил объяснять свою гениальную идею Андерсон, — вам же нужны свидетели. А потом оставим вас в покое на оставшееся время визита. Думаю, у вас будет целый час. Совсем неплохо, а?

— Не знаю, — нерешительно промямлила Сэм. — Вам не кажется, что это… м-м-м… личное?

Она посмотрела на других в поисках поддержки, но все смотрели куда-то еще, покручивая коктейльными зонтиками и подергивая маленькие пластиковые шпажки, липкие от засахаренных вишенок.

— Но вас это… устроит… так ведь? — уточнил Джексон.

— Да-да. Я просто удивлена, — поспешила сгладить острые углы Сэм. — Я думала, мне надо что-то подписывать.

— Не надо, все уже улажено, так что увидимся завтра, с утра пораньше. Кэрри, мне очень нравятся кадры, которые вы мне прислали. Так держать! — Он развернул стул к пустому соседнему столу и ушел. Группа синхронно выдохнула.

— Это все равно как вдруг появились бы все наши папаши, стараясь выглядеть молодцами перед нашими друзьями, — сказала Кэрри, и все облегченно рассмеялись. Однако, когда стали разрезать торт, приподнятость настроения Сэм превратилась в разбитость, и она стала думать, под каким бы предлогом остаться одной.

На следующее утро Сэм лежала в постели, ожидая звонка будильника. Ее платье висело на двери, сбоку свешивались ярлыки. Она пила больше, чем следовало бы. Ночью бегала в ванную и опустошала свой желудок до тех пор, пока из нее не стала выливаться просто вода, которую она заставляла себя пить, густая и теплая. Жир из пищи, казалось, до сих пор лип к ее коже.