Невинное развлечение

Оливии следовало бы ответить на столь высокую оценку как-то тихо и скромно, но то, что происходило, было слишком странным — чем-то эксцентричным, — поэтому она промолчала.

Они явно говорили не о ней. Они называли ее по имени, делали ей комплименты, но все это было частью какой-то странной и глупой, чисто мужской борьбой за превосходство.

Если бы она не чувствовала себя так неловко, ей могло бы это польстить.

— Кажется, я слышу музыку, — сказал Себастьян. — Наверное, скоро возобновятся танцы. А в России танцуют?

Князь окинул Себастьяна холодным взглядом:

— Простите?

— Ваша светлость, — поправился Себастьян, но явно не тоном раскаявшегося, — в России танцуют?

— Разумеется, — отрезал князь.

— Наверное, не все сословия, — задумчиво произнес Себастьян.

Оливия понятия не имела, правда ли это, хотя подозревала, что так оно и было.

— Что привело вас в Лондон, ваша светлость? — вступил в разговор Гарри. До этого он лишь отвечал на вопросы, в остальном — просто наблюдал.

Князь пристально посмотрел на Гарри, но было трудно понять, считает ли он этот вопрос уместным.

— Я навещаю своего кузена. Он здесь наш посол.

— Вот как, — любезно протянул Гарри. — Я с ним незнаком.

— Конечно же, нет.

Это было прямым оскорблением, но Гарри ничуть не смутился.

— Когда я был на службе в армии ее королевского величества, мне довелось познакомиться со многими русскими. Ваши соотечественники весьма благородные люди.

Князь принял этот комплимент коротким кивком.

— Если бы не ваш царь и не ваша страна, мы не смогли бы победить Наполеона, — продолжил Гарри.

Князь наконец-то посмотрел Гарри в глаза.

— Я полагаю, что Наполеону повезло бы больше, если бы зима в тот год не наступила так рано, — произнес Гарри. — К тому же она была такая суровая.

— Для слабых, возможно, — ответил князь.

— Сколько погибло французов при отступлении? Не могу вспомнить. — Гарри повернулся к Себастьяну: — А ты помнишь, Себ?

— Более девяноста процентов, — сказала Оливия, слишком поздно спохватившись, что ей не следовало вступать в этот разговор.

Все трое мужчин посмотрели на нее. Они были не просто удивлены, а поражены.

— Мне нравится читать газеты, — сказала она. По наступившей паузе она поняла, что этого объяснения было недостаточно, и поэтому добавила: — Я уверена, что о большинстве деталей в газетах не сообщалось, но все равно это было потрясающе. И очень печально. — Повернувшись к князю Алексею, она спросила: — Вы участвовали в войне?

— Нет. Французы направлялись к Москве, а мой дом находится много восточнее, в Нижнем. И я был еще слишком молод, чтобы служить в армии.

— А вы в то время все еще служили в армии? — спросила Оливия у Гарри.

Он кивнул в сторону Себастьяна:

— Мы с ним как раз стали офицерами. Мы были в Испании, в армии под командованием Веллингтона.

— Я не знала, что вы служили вместе, — сказала Оливия.

— В восемнадцатом гусарском полку, — с гордостью ответил Себастьян.

Наступила неловкая пауза, и Оливия поспешила сказать:

— Как здорово.

Ей показалось, что все ждали именно такой реакции. Она уже давно поняла, что в ситуациях, подобной этой, надо отвечать именно так, как все ждут.

— Кажется, это слова Наполеона, когда он сказал, что удивлен, если гусар доживает до своего тридцатилетия? — пробормотал князь. — У гусар репутация… э… как это говорится…

Он покрутил пальцем у лба, словно вспоминая и произнес:

— Безрассудство. Да, так это называется. И это достойно сожаления. Они считаются храбрецами, но весьма часто… — он провел ребром ладони по горлу, — гибнут в расцвете лет.

Взглянув на Гарри и Себастьяна — главным образом на Гарри, — он вкрадчиво улыбнулся.

— Как вы думаете, это правда, сэр Гарри?

— Нет, — ответил Гарри. И больше не сказал ничего. Именно такой ответ — не возражение, не сарказм — вызвал раздражение князя.

— По-моему, заиграл оркестр? — сказала Оливия, но никто не обратил на нее внимания.

— Сколько вам лет, сэр Гарри?

— А вам сколько?

Оливия судорожно сглотнула. Такой вопрос не приличествовало задавать князю. Да еще таким тоном. Она попыталась поймать взгляд Себастьяна, но тот наблюдал за мужчинами.

— Вы не ответили на мой вопрос, — с намеком на угрозу в голосе произнес князь, а его телохранитель, опасно зашевелился.

— Мне двадцать восемь, — ответил Гарри, а потом после паузы, достаточно долгой, чтобы это подразумевало, что он спохватился, добавил: — Ваша светлость.

Князь Алексей едва заметно улыбнулся.

— У нас осталась еще пара лет, чтобы сбылось предсказание Наполеона, не так ли?

— Только в том случае, если вы объявите войну Англии, — непринужденно ответил Гарри. — Я уже вышел в отставку.

Мужчины смотрели друг на друга в течение нескольких мгновений, показавшихся Оливии вечностью, а потом князь Алексей неожиданно рассмеялся.

— Вы меня развлекли, сэр Гарри, — сказал он, но слишком резкий тон его голоса противоречил его словам. — Полагаю, что мы не раз еще с вами схлестнемся в споре.

Гарри почтительно поклонился. Князь положил ладонь на руку Оливий, все еще державшей его под руку.

— Но не сейчас, а после того, как я потанцую с леди Оливией, — сказал князь тоном победителя.