Невинность и страсть

— Нет, не хотел.

— А ему об этом сказал?

— Нет.

— И что же именно Майк тебе дал?

Крис опускает руку в карман, достает маленькую ламинированную карточку и протягивает мне. Рассматриваю: сертификат винного эксперта с именем его отца.

Перевожу взгляд на Криса, вижу плотно сжатые губы и физически ощущаю его тоску, его боль и смятение.

— Почему ты не хотел это брать?

— Потому что Майк и Кэти не знают, что вино было для отца изысканным наркотиком. С ним он пытался выбросить из памяти день гибели мамы. Он сидел за рулем.

Забываю, что надо дышать.

— Вел машину?

— Да. И до последнего вздоха так и не смог простить себе ее смерти. Прятался за дегустациями, экспертными столами, а сам постепенно спивался, пока наконец не умер.

Меня словно ударили кулаком в грудь. Оказывается, в тот трагический день Крис потерял не только маму, но и отца!

— О Боже! Прости, мне очень, очень жаль.

Он откровенно злится.

— Хватит, Сара. Тебе лучше всех известно, что слова сочувствия мало помогают.

— Да, известно. Ты прав. — Проклятый шум в голове мешает нормально общаться, а ведь это признание — огромный прорыв. Отчаянно стараюсь побороть похмелье. Хочу, чтобы Крис знал, что я здесь — с ним и для него. — Если это и есть тот самый страшный секрет, от которого, по-твоему, я убегу, то не надейся: никуда не денусь.

Он горько смеется, поворачивает меня спиной к перилам, упирается ладонями по обе стороны, но больше не прикасается. Черный Крис возвращается — таким жестким и холодным я его еще не видела. Говорит тихо и безжалостно:

— Если считаешь этот секрет самым страшным, значит, не имеешь ни малейшего понятия о том, насколько страшной может оказаться жизнь.

— Как ты можешь судить о моих понятиях? Ты ведь даже не подверг меня испытанию!

— С испытанием ты не справишься! — рычит он. — И на этом история заканчивается: шанса доказать, что я ошибаюсь, не представится. С тобой я нарушил правила — важные правила, по которым строил свою жизнь, а расплачиваться придется тебе. Этого я не допущу. Не надо было привозить тебя сюда. — Он с силой отталкивается от перил и выпрямляется. — Все, немедленно уезжаем. — Он хватает меня за руку, обнаруживает в ладони карточку и с ненавистью бросает в пруд. Я с болью наблюдаю, как плавает в темной воде крошечная частица его отца. Каблук цепляется за доску; снова спотыкаюсь.

И опять Крис успевает поддержать.

— Прекрати наконец так много пить!

Несправедливый, высокомерный упрек обижает особенно остро. Смолчать не удается.

— Это же ты меня напоил… подлец!

Крис еще крепче сжимает мою руку и останавливается.

— Наконец-то ты поняла то, что я пытаюсь тебе втолковать. Да, я подлец, причем такой редкой породы, которой ты никак не заслуживаешь. — Он поворачивается и продолжает путь. Словно желая доказать свое ничтожество, шагает быстро и широко, заставляя из последних сил бежать следом.

Огибаем шато и, не заходя внутрь, направляемся прямиком к припаркованному у обочины лимузину. Резким движением Крис распахивает дверь.

— Садись.

— А как же Кэти и Майк?

— Садись, Сара.

В горле застревает комок. Хочу отказаться, но мир стремительно вращается, и не только от вина. Покорно залезаю в машину и устраиваюсь у дальнего окна. Водитель явно спал, а теперь поспешно поднимается и принимает рабочую позу.

— Все в порядке, сэр? — спрашивает Эрик, когда Крис тоже садится.

— Мы готовы вернуться в отель, — сухо отвечает он. Захлопывает дверь, но ко мне не придвигается.

Теперь нас разделяет пропасть.

Обратный путь кажется коротким и пролетает в напряженном молчании. Впрочем, этого времени вполне хватает, чтобы гнев мой достиг взрывоопасного уровня. За какую-то неделю я позволила Крису перевернуть свою жизнь вверх ногами. Самое настоящее безумие — а ведь я клялась больше никогда не позволять мужчине вторгаться в мою судьбу.

Как только машина останавливается, открываю дверь и выхожу. Водитель быстро делает то же самое.

— Спасибо за поездку, Эрик. — Отворачиваюсь и позволяю ему закрыть за собой дверь.

Крис ждет, пока я обойду лимузин. Зеленые глаза пылают хищным вожделением, и от этого ярость вспыхивает с новой силой. Я не жертва, не игрушка, с которой можно в любой момент позабавиться. Плотнее запахиваю шаль, вцепляюсь в концы, чтобы он не смог взять за руку, и быстро вхожу в холл отеля.

Крис идет рядом и тихо комментирует очевидное:

— Вокруг люди. Все видят, что ты не в себе.

— Ах, что за невероятная наблюдательность!

Направляюсь к лифту и чувствую, что качаюсь. Да, я действительно отвратительно пьяна и от этого бешусь еще больше. Получается, что доверилась Крису, понадеялась, что он обо мне позаботится. А я не нуждаюсь в заботе. Не хочу, чтобы обо мне заботились.

Заходим в лифт. Он прислоняется к дальней стене и не отрываясь наблюдает за мной. Я тоже не отвожу глаз. Взгляд его скользит по фигуре, бесстыдно ласкает, а я мечтаю о прикосновении и ненавижу себя за это. Ненавижу свою рабскую зависимость.