Невинность на спор

Чувствую на своей попе тяжелую ладонь и раздраженно поднимаю взгляд. Тут же сжимаюсь, когда вижу шаловливую улыбку Марка.

— Так и скажи, что тебе не терпится, — разворачивает он меня и вжимает в стену.

Я же, теряясь в лесу блуда, но не заблудившись одновременно, только провожу рукой по его твердому прессу, еле сдерживаюсь от шумного стона. Когда цепляю пальцами бугор в джинсах.

Он виагру принимает? Почему у него постоянный стояк?

Нащупываю пакет и пока этот кобель тянется к моим губам, отбираю его и отбегаю на пару метров.

— Это мне?

— Нет, поварихе, — раздраженно сжимает он кулак, пытается прийти в себя. Разворачивается, как раз, пока я достаю тот самый наряд.

Понимаете…

Тот самый.

Идеальный.

Воздушный.

Чувствую, что щеки сейчас готовы треснут от улыбки.

— Марк… Это…

— Я же сказал, что оно идет тебе больше всех, — хмыкает Марк, и уже, не замечая моего скептического, ироничного взгляда обходит мою в голубых тонах комнату.

Рассматривает безделушки. Фотографии. Долго замирает возле той, где я стою с баскетбольным мячом.

Потом просто берет и нагло падает на кровать. Отпружинивает, под моим гневным взором, заводит руку за голову и благосклонно кивает.

— Можешь переодеться.

Серьезно? Король позволил?

— Разрешаешь? – поднимаю я брови и направляюсь в ванную, но голос Марка меня останавливает.

— Здесь давай. И музыку там включи. По сексуальнее.

— Что еще придумаешь? – спрашиваю со смехом, и с криком забегаю в ванную, когда он рывком подрывается.

Еле успеваю захлопнуть дверь перед его бесцеремонным носом.

— И чего я там не видел? - удивленно спрашивает Марк.

— Слишком много, так что останься там, пока я надеваю платье.

— Ты меня так и не поблагодарила, — говорит и предупреждая моё материальное предложение, шипит: — И только попробуй заговорить о бабках.

— О дедках можно? — смеюсь я, и мигом натягиваю свое совершенство, после того как сняла мамино платье в облипку.

Застегнувшись и замерев перед зеркалом, ощущаю нереальный прилив сил. Эмоции, что хлещут через край в отношении одного наглеца за дверью.

— Марк! – кричу я, но там тишина. И она болезненным комом встает в горле. Неужели он ушел? Почему не предупредил? — Марк! Синицын!

Поправляю складочки шелка и поворачиваю замок в двери.

Выглядываю и поджимаю губы, когда не нахожу его взглядом.

Бросил. Ничего нового. Пнул очередную фигуру наших хрупких отношений.

А на что ты рассчитывала, что он будет как герой твоего романа в восхищении ахать и охать? Даже, смешно, представляя Синицына в этой роли.

Тяжело вздыхаю, отрывая дверь шире и замечаю движение в зеркале гардеробной.

Меня пронзает страх в сочетании с дрожью возбуждения. Я вскрикиваю, когда на лицо ложится тяжелая ладонь, в задницу толкается твердыня, а горячее никотиновое дыхание щекочет ухо. С хриплым шепотом:

— Вот ты и попалась, Малышева.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 51.

Кислород / Артём Пивоваров

 В комнате как будто разом исчезает весь кислород. Дышать нечем. Бороться с желаниями почти невозможно.  Оно, подобно яду в крови, растекается по всему организму, заставляя сердце биться чаще, а воздух — с шумом выходить из полуоткрытых губ. Особенно, когда тяжелая, покрытая сеткой вен, рука Марка, как легкое пёрышко гладит локоть. Господи, просто локоть!

Удерживает меня от побега.  Его губы искусители нежно покусывают ушко. И так сладко, сладко сжимается узлом низ живота, что я стискиваю бедра. Хочу сказать, чтобы он прекратил. Мы ведь друзья. Просто друзья. Но губ касается большой палец, сминает, толкается внутрь. Я закрываю глаза от щемящего грудь безотчётного восторга, чувствуя вкус его кожи.  Эмоциональная спираль обуревает все существо, пронзая возбуждённое, до нельзя тело мелкой дрожью.

 — Какая же ты горячая, — слышу сквозь чувственный туман сиплый голос. И сдаюсь ему на милость, поднимаю руки, обхватываю короткие волосы. Тяну и глубже принимаю в рот палец.  Вылизываю, сосу, сама не соображая, как себя заставить положить конец. Как остановиться. Как вспомнить, где я и кто такой Марк.

Но голос разума заглушен желаниями плоти, что так хорошо сочетается с жгучею жаждой Марка. Он чуть подталкивает меня вперёд. Покорно шагаю, под давлением руки наклоняюсь над кроватью и прогибаюсь кошкой, стоит ему провести по спине ребром ладони.

 Рука сползает, к подолу платья, заставляет меня окаменеть и втянуть носом воздух. Рот так и занят. Там, туда-сюда елозит палец.

Теперь рука ползет все выше и вздрагиваю когда он без предупреждения накрывает ладонью грудью. Смиает, как губку.

 — Соси, давай, — толкает он в меня палец все чаще, все глубже, пока сам вызывающе пролезает в лиф платья и сжимает сосок. Оттягивает. Крутит, словно меня настраивая.

Как будто это требуется.

Нет, стоит Марку меня задеть, как тело превращается в глину, готовую принять ту форму, которую он скажет.