Невинность ничего не доказывает (ЛП)

Улицы снаружи как всегда бурлили, и Кейра на секунду остановилась на узком крыльце здания, чтобы сориентироваться. По привычке она просканировала проходящую толпу в обоих направлениях, две встречных потока пересекались с ловкостью, доступной только жителям улья, они бесконечно уклонялись друг от друга. Никто просто так не слонялся или смотрел на двери, или же на здания вдоль по улице. Тротуар на дальнем конце улицы, забитой народом, было сложно увидеть, его заслоняли каждые несколько секунд толпы или же омнибусы, забитые тружениками мануфактории, отъезжающим от печей или подъезжающие к ним. Но ее опыт и навыки позволили достаточно быстро отбросить возможность, что за ней следят из укрытия.

Однако потребовалось некоторое время, чтобы успокоить разум. Данулд не имел ввиду ничего такого своей бестолковой шуточкой, она это знала, но тем не менее терзалась. Затем ее поразило внезапное сомнение. Вместо того, чтобы отреагировать праведным гневом, как бы она недавно и поступила, она просто спустила все на тормозах. И даже отпустила собственную нечестивую шуточку.

Она менялась и чувствовала это, и внезапное, незнакомое ощущение неприятно, подобно панике, окутало ее, пригвоздив ноги к мостовой. Вся ее приятная уверенность, с которой она жила, испарилась. Хотя такое уже происходило в меньше степени, когда инквизитор Финурби забрал ее из крестового похода за Амбулон и направил ее стопы на другую стезю. В прошлом отправлять неправедных на суд Императора было достаточно простым делом, святая работа сама по себе, судя по моральным компромиссам, что она вынуждена решать, неся Его возмездие тем, кто заслужил. Но теперь слова псайкера на борту "Мизерикордии" снова одолели ее, неужели ее вера действительно таяла, и если так, можно ли в этом было винить ее чувства по отношению к Мордекаю?

Отгородясь долгом, даже таким мирским, как пополнение запасов рекафа, она с легкостью слилась с бурлящим людским потоком. Уверенно ступая, что было дано выпускнику Коллегиум Ассассинорум, она пробиралась через хитросплетения тел, словно те были не плотнее дымки. Она обратила внимание только на одну проходящую, местную жительницу, чьи красные волосы выбивались из тусклого окружения, она рефлекторно уступила дорогу и неискренне извинилась, та даже не потрудилась ответить.

В сотне метров находился маленький рыночек, помнила она, там, кажется, некогда был бальный зал дворца какой-то аристократической семьи, когда этот район был вершиной шпиля, возвышаясь над главным ульем. Окружающая ее галерея была украшена облицовкой из ветвей, идентифицирующих давно забытых хозяев усадеб, который давным-давно переехали выше. В них теперь вероломно просачивались рабочие со среднего улья, словно вода, которая теперь устилала каждую вертикальную поверхность, капающая с разрушенных лиц статуй и покрывающая все вокруг дымкой влажности. Теперь некогда величественные комнаты были разделены на крохотные комнатушки, вроде квартиры Ворна, или же их стены были безжалостно снесены, дабы образовать новые проезды.

На половине пути Кейра остановилась. Вдоль тротуара катилась тяжелая тележка, шатающаяся куча мебели опасно балансировала, а семья, кружащаяся вокруг нее, препиралась друг с другом визгливыми голосами, пытаясь спасти поклажу от падения в канаву и пихая багаж с разных сторон, который казался особенно шатким. В среднем улье это было достаточно частое зрелище, жилища частенько разрушались из-за структурных повреждений, повышалась плата, или же в какой-нибудь забытый уголок свой собственности заявлялись представители собственника или агенты вооруженные и лишенные сочувствия к скваттерам. Дуга расходящихся пешеходов двигалась перед миниатюрным джаггернаутом, и Кейра рефлекторно отошла в сторону, не желая попасть в давку или же столкнуться с тележкой.

Слева от нее виднелись открытые двери, и она шагнула внутрь здания, подальше от взволнованной толпы. До нее дошло, что раньше она не замечала этот конкретный вход, принимая его за еще одну квартиру, когда несколько раз проходила мимо, но в реальности план здания был совсем другим.

В узком проходе, где она очутилась, уютно горели свечи, отбрасывая желтый свет на покрытый материей алтарь и икону Его на Земле, прикрепленную в центре. Кейра ощутила, как сперло дыхание и сотворила аквилу, подходя к скромной маленькой капелле, влекомая туда, словно лист порывом ветра.

— Я могу чем-то вам помочь? — говорящий казался едва ли старше самой Кейры, но она не обратила внимания и просто кивнула.

Мужчине было едва за двадцать, возможно прямиком из семинарии, его одеяния казались столь же новехонькими, как и сам выпускник. Несмотря на молодость, его волосы уже начали редеть, и тонкая челка на лбу висела точно театральный занавес, готовый опуститься. Он пытался отрастить бороду, возможно, чтобы придать своему виду значимость, но не особо помогло, она росла на лице пятнами, словно фрагменты мозаики на кухне Ворна.