Невинность с секретом

Уголки его губ опускаются, в глазах снова появляется раздражение.

— Лексия. — Он сжимает мои плечи и слегка встряхивает. — Как я мог обмануть, если ты сама всё видела? И умоляла отомстить! Даже если ты потеряла память. Не важно! Всё вот-вот свершится, и Вудраф убьёт своего крылатого сородича, а потом я прикончу Икела. Уничтожу. Ради жизни!

— Убьёшь дракона? — ужасаюсь я и бросаю беспокойный взгляд на распахнутое окно. Прислушиваясь к звону мечей, шиплю: — Это не я сошла с ума, Леастер, а ты свихнулся. Он первый казнит тебя… И пепла не останется! Но ты и близко не подойдёшь, ведь каждого дракона охраняет колдун!

— Который лишится магии вместе с хозяином, когда умрёт Тагел, — нависает надо мной Леастер. — Ты рассказала мне эту легенду. Тайну, за которую твои родители заплатили жизнью! — Он проводит пальцем по моим губам и просит почти с нежностью: — Любовь моя, вспомни! Убить дракона может лишь его сородич, Лексия. Но за это Имори отвернётся от своего дитя, и тот станет человеком. Слабым, никчёмным. Смертным! Я прикончу его и обрету трон властелина. Всё как ты обещала.

Я с трудом втягиваю воздух в пылающие лёгкие и шепчу:

— Лексия обещала?..

Вырываюсь из его рук и мотаю головой. Созданная мною картина добра и зла рассыпается на глазах. Я едва могу дышать. Озираюсь с недоумением. Неужели хитрый сложный план придумала и с помощью принца воплотила невинная восемнадцатилетняя девочка?!

— Нет. Как такое возможно? Ты же мне смерти желал! Помнишь, как всем рассказал, что видел меня выпавшей из окна спальни дракона?

Лицо принца становится злым.

— Ты же хотела выглядеть невинной жертвой! Я даже подумал, что яд ты приняла для того же, но ошиблась с дозировкой. Или?.. — Прищурившись, он хватает мои запястья, и его пальцы причиняют мне жуткую боль. — .Ты с самого начала решила выставить злодеем меня?

Я снова слышу звон мечей, леденея от страха за раненого Тагела, изворачиваюсь и пинаю принца, пытаясь попасть между ног.

— Ты он и есть! — Но, запутавшись в пышных юбках, едва не падаю. Вцепившись в камзол Леастера, смотрю на него исподлобья и быстро говорю: — Ты планировал убить отца, пусть и чужими руками. Хотел уничтожить короля Фарамана, чтобы заполучить и его трон. Неужели после этого ты невинная овечка?! Кстати, огорчу. Грибун жив и не особо расстроен смертью жены, а вот о твоей мечтает. Угадай зачем?

Принц кривит губы:

— Вот оно что! Плохо, что я раньше не догадался, иначе ни за что не позволил бы спрятать закладную тебе. Но ты жестоко просчиталась, любовь моя.

— Да пусти же!

От безысходности впиваюсь зубами в руку Леастера, но он с лёгкостью разворачивает меня, вжимает в своё тело и пытается поймать губы, чтобы украсть поцелуй. Я с отвращением отворачиваюсь, и принц окончательно приходит в ярость.

— Я уже король, Лексия! Иен Огаут сообщил о гибели моего отца. — Он холодно смеётся:

— Обвинил меня в этом. Меня! Ты на это рассчитывала, дорогая? Что Тагел казнит меня, и ты получишь свободу и выйдешь за Грибуна? Если не желаешь делить трон со мной, то так тому и быть!

Он сжимает мою шею и давит с такой силой, что перед глазами темнеет. Я пытаюсь оттянуть его пальцы, отвоевать глоток воздуха, но меня одолевает слабость. Лишь ногти безвольно царапают кожу принца.

— Жаль, любовь моя. — В голосе Леастера слышу подлинную печаль. — Но ты сама решила, что…

Его слова исчезают в нарастающем шуме, что от нехватки кислорода звучит у меня в ушах. Я постепенно теряю сознание.

В голове полный сумбур: ужас, непонимание, непринятие. А как же страх Лексии? И её любовь? Неужели все эти чувства были ненастоящими? Или они были искренними, но я не так их понимала? Можно ли странные отношения Лексии и принца считать любовью? И что вызвало у девушки такую ненависть к Тагелу? И не к этому иену, а к драконам в целом?

Я никогда не узнаю этого, потому что жизнь медленно утекает из меня с остатками воздуха.

«Жаль, любовь моя». Эти слова жгут сердце, будто калёным железом, но относятся вовсе не к Леастеру. Я скорблю, что нам с иен Огаутом было отмерено так мало времени. Раскаиваюсь, что не рассказала ему о том, кто я на самом деле. Что сомневалась в искренности своих чувств и не призналась в них.

Я снова умираю, так и не сказав «прости».

Вдруг раздаётся звон. Пальцы принца разжимаются, давая мне свободу. Я хватаюсь за шею и, кашляя, отползаю в сторону. Судорожно дыша, оглядываюсь и вижу Лицину. Служанка стоит, вся дрожа, над неподвижным телом принца. В руках её — обломки какой-то мебели. Уже не понять, чем это было до удара. Зато ясно, что очнётся Леастер нескоро.

Замечаю струйку крови на виске бесчувственного мужчины и поджимаю губы.

Если очнётся.

— Скорее, — путаясь в юбках, тянусь к девушке и хриплю: — Помоги встать. Надо спуститься и остановить поединок!

Отбросив куски лакированного дерева, смертельно бледная Лицина сомнамбулой шагает ко мне. Поддерживая под руки, поднимает на ноги и торопливо ведёт к выходу. Голова моя ещё кружится, а в груди ноет так, будто Леастер воткнул в меня кинжал и проворачивал его с каждым словом. Правда жжёт, оставляя после себя клеймо.