Невинность в расплату

Он резко дергает меня на себя. Одним жестким рывком.

Шумно, как дикий зверь втягивает воздух у моего лица. Будто выпивает. Всю. Насквозь.

И прожигает.

Прожигает этими горящими глазами.

Будто уже входит внутрь. Насквозь. Полностью. Заставляя кипеть и сворачиваться кровь внутри.

Один его взгляд, один его вдох опаляет всю кожу.

Заставляет гореть.

Диким безумием разливаться что-то в самой глубине.

— Бадрид…

Голова сама бессильно откидывается назад.

Но он тут же ловит мой затылок.

Дергает на себя.

Впивается твердыми губами в губы.

Жестко. Резко. Ядовито. Яростно.

Подчиняя.

Сжигая меня дотла.

Ударяет языком внутрь, яростным ударом раздвигая мои губы и зубы.

И этот удар прошибает насквозь. Все естество. До самой груди. Под ребра. Вниз живота.

Я будто наполнена им. До предела. Так, что и выдохнуть не могу.

Он разбивает. Порабощает. Вбивается в самую суть. Размалывает меня на ошметки.

Резко толкается до самого горла.

Быстро. Резко. Часто.

Полностью, раз за разом вышибая из меня дыхание.

Моя кожа горит.

Все внутри полыхает безумием. Жаром.

Его ярость вбивается в меня.

Вбивается и опаляет.

И так же резко вдруг отшвыривает на постель.

Я уже выжата.

Этим безумным напором.

Полыханием глаз, что продолжают меня прожигать. Этим странным огнем, который, кажется, вытянул из меня все силы.

Даже не шевелюсь. Просто не могу. Просто не способна!

Одним рывком он срывает с себя одежду.

В мгновение нависает надо мной своим огромным, разгоряченным до невозможности, телом. Таким горячим, что, кажется, у меня останутся ожоги.

Его безумие никуда не делось.

Наоборот. Глаза, кажется, потемнели еще больше. Еще сильнее горят яростью.

А огромный вздыбленный член уже впивается в меня. По животу своей каменной тягучей твердостью. Раздавливает внутренности через кожу там, где так резко вдавился.

— Мари…

Его глаза становятся просто черным пламенем.

Но…

Он не набрасывается. Не начинает резко вбиваться в меня, как раньше. На полную мощность. Терзая и разламывая все тело на кусочки.

Не отрывая взгляда, проводит рукой по щеке.

Так нежно. Так дико и запредельно трепетно, что внутри меня все сжимается. Все начинает дрожать.

— Блядь… Мариииииии…

Я не знаю, чего ждать. Не знаю, что делать с ним рядом. Что сделает он…

Просто откидываюсь на постели. Не шевелясь. Не раскрывая рта.

Просто раскидываю руки в стороны.

У меня же нет ни голоса, ни выбора.

Я просто должна позволить ему делать все, чего ему хочется.

Просто должна…

— Мари…

Вздрагиваю, чувствуя, как вспышки тока проносятся по губам, когда он, замерев, вдруг проводит по ним пальцами.

Долго. Нежно. Прижимая лишь чуть.

Так легко и невесомо, но от этого касания с телом начинает твориться что-то невообразимое.

Огонь.

Огонь вспыхивает так сильно, что опускается вниз.

Скручивается комком внизу живота. Превращается там в тугую, пульсирующую пружину.

Он накрывает мой рот губами.

Теперь совсем иначе.

Тягуче. Медленно.

Долгим нажимом твердых губ раздвигает мои.

Шумно выдыхает прямо мне в рот.

Опаляя этим выдохом. Язык, щеки изнутри, небо. До самого горла.

Проникает языком.

Тягуче. Неторопливо.

Кажется, задевая каждую шершавинку, каждую клеточку моего языка, чуть придавив, скользя по нему до самого верха.

А внутри все сжимает.

Сердце начинает нестись галопом.

Бадрид скользит вперед. Будто пробуя на вкус. Будто лаская и подчиняя одновременно. Знакомясь. Изучая. Заявляя свои права.

И волны разносятся по всему телу.

Удушливые волны, заставляющие трепетать до зуда в пальцах.

Хочется стонать.

Распахиваться перед ним.

Отдаваться. Подчиняться.

Обхватить руками и ответить.

Попробовать, какой он.

Шевельнуть языком и так же пройтись по его рту.

Ощутить его кожу по плечах. Понять, какое наощупь его могучее тело с бугрящимися, перекатывающимися мышцами, которые я чувствую на себе.

Но я не вправе.

Я никто.

Даже не наложница. Рабыня.

Безмолвная и безответная.

Я не имею право ни на что.

Да и неизвестно еще, как Бадрид поступит дальше.

Он вполне способен схватить сейчас меня за волосы и развернуть к себе спиной. Грубо вонзиться сзади, не слушая моих криков, не обращая внимания на то, что не имеет для него никакого значения.

Или развернуть к себе лицом. На коленях.

И грубо вдолбиться прямо мне в глотку, раздирая внутренности…

Я не имею права. Ни на что.

И все же я всхлипываю.

Даже эти мысли не сбивают этих диких, безумных, нежных волн наслаждения, что накрывают меня с головой. Снова и снова. Все больше. Все ярче.

— Да, — хрипло, рвано выдыхает Бадрид, разрывая эту сладкую, безумно, бесконечно сладкую пытку.

Поднимает на меня горящие глаза.

Уже без ярости.

Но дикая сила какая-то просто плещет из них.

Заставляя меня сжаться. И тут же распахнуться одновременно.

Замереть. Чувствуя, как гибну. Как тону в этих глазах.

В них страсть. Такая дикая. Такая одержимая, что опаляет.

Бьет наотмашь.

Заставляет дрожать мелкой дрожью под его тяжелым огромным сильным телом.

— Такая, — глухо хрипит Бадрид, проводя ладонью по моей щеке. — Именно такая…

Я замираю.

Лучше молчать. Не спрашивать, что он имеет в виду.

Да и не смогла бы выговорить ни слова.

Дыхания нет. Оно давно забилось где-то в горле.