Невинность в расплату

Не хотелось бы говорить это при всех. Чувствую, как щеки вспыхивают. И все же смело, даже где-то отчаянно, вскидываю глаза на Ирму.

Да. Так и надо. Иначе и правда стану совсем бессловесной и бесправной.

Ведь именно этого ей хочется, да?

Но я буду бороться.

— А разве тебе положено белье?

Ирма грозно хмурит брови.

— Ты забыла, на каких ты здесь условиях? Или не знаешь. Что потом происходит с теми, кого приняли в дом, как выкуп? Ты всегда должна быть готова ублажать желания мужчины. Будь то хозяин, или слуги, которым после, натешившись, он отдает свою игрушку. Твое тело должно быть всегда доступно. Для всех.

Молча сжимаю зубы. Так, что они даже начинают крошиться.

Неужели? Неужели вот так?

Он не просто вышвырнул меня и забыл? Решил отдать всем? Каждому, кто захочет?

А ведь это и есть участь рабыни, вспоминаю с горечью. Да. Когда хозяин наиграется, ее отдают остальным.

Только вот об этом я совсем не думала, когда отправлялась к Багирову в спальню!

Ну… Или просто в глубине души была уверена, что именно со мной он так не поступит!

— Но Бадрид…

Разве он не должен был мне сказать, что меня ждет дальше?

— Хозяин!

Резким криком обрывает меня Ирма.

— Он для тебя хозяин, девчонка! Как ты вообще вообразила себе, что смеешь называть господина вот так, фамильярно, по имени? Будто он тебе ровня! То, что ты побывала в его постели, не дает тебе никаких прав! И не возвышает над другими! Ты просто тряпка. У него и у остальных под ногами! И не больше!

— Но он ничего мне не говорил…

Стараюсь не стушеваться. Не опустить голову и не вжать ее в плечи. Хоть и хочется.

Но нет. Сжимаю кулаки и держу голову прямо.

— Думаешь, ты значишь для него так много, чтобы он решил что-то тебе пояснять? Спустись уже с небес на землю. Ты никто. Для всех. Никто с тобой цацкаться не будет!

Вот так. Хлестко. Каждым словом, как пощечиной.

— И да. Чуть не забыла. Это — твое.

Она швыряет мне чуть ли не в лицо противозачаточные таблетки.

Все взгляды, как и на кухне с утра, прикованы к нам. Тишина такая, что слышны, кажется, даже мысли.

— Приказа отменять их не было. Так что, девочка, как видишь, хозяин отдал тебя в общее пользование. Вряд ли иначе ты оказалась бы здесь. Хотя… Может, пару раз еще и вызовет к себе. Удовлетворить свои потребности. Так что продолжай пить противозачаточные. Иначе плод из тебя наживую будут вырезать. В твоих же интересах. А я буду контролировать. Не надейся, что если забеременеешь, хозяин расчувствуется и оставит тебя при себе.

28 Глава 28

Ловлю на лету эти проклятые таблетки. Опускаю в карман, теперь уже просто полыхая багровой краской. Так, что кожу лица и шеи жжет. Сгораю от стыда.

Может, раньше девочки только предполагали, что я сплю с их хозяином. Теперь же об этом они знают наверняка. И этого уже не исправить! Как кто-то после такого бесчестия станет относиться ко мне нормально? Даже Лора. И та. Бледнеет. И смотрит на меня совсем иначе.

И вдруг догадка пронзает, словно вспышкой.

Это было с ее дочерью?

Алма пыталась удержать Бадрида, забеременев?

Очень возможно, иначе откуда в каждом слове Ирмы столько злости? Столько яда!

Она разворачивается, бросив напоследок строгий взгляд на остальных служанок и уходит. А я так и остаюсь стоять посередине комнаты. Сама не замечаю, что судорожно впиваюсь рукой в пластинку с таблетками. Так сильно, что даже костяшки побелели.

— Я… Мари…

Выдаю наконец, чувствуя, как горло сводит спазмом.

— Мы знаем, кто ты, — одна из девушек поднимается, становясь прямо передо мной. Как только что Ирма.

— Даже не надейся, что кто-нибудь из нас собирается общаться с такой, как ты. Нам даже в одной комнате с тобой оставаться противно.

Шлюха, — читаю я почти в каждом взгляде, что меня буравят.

Боже!

Да откуда же в людях столько злобы!

Ведь, если пошли уже сплетни, то они должны знать, что это место я заняла не по своей воле!

— Я в душ, — зачем-то говорю вслух, сгребая в охапку пару полотенец, что стопкой сложены на выделеной мне кровати.

— Не так быстро, — та самая девушка снова преграждает мне путь. — Душ общий, и у нас здесь очередь. Ты последняя. Так что дожидайся, пока помоются остальные.

Уже глубокая ночь, когда я добираюсь до вожделенной воды.

Почти всю горячую использовали и мне приходится стучать зубами под практически холодной водой с еле вытекающим напором.

И все равно.

Глотая слезы, я снова и снова яростно растираю свое тело мочалкой. Несмотря на то, что кожа горит. Растираю так, что остаются раны. Сдирая кожу. Не думая о том, что завтра грубая одежда причинит мне дикую боль.

Говорят, что физическая боль заглушает душевную.

Но это неправда.

Ничего не помогает.

И душу опекает намного сильнее, чем тело. Так сильно, что хочется повалиться на живот и орать.

Но я не позволю себе. Не позволю сломаться.

Даже подстирываю грубое платье в тех местах, где остались темные пятна от пота.

Я останусь человеком. Я сохраню человеческий облик. Чего бы мне это не стоило.

Благо, хоть ночная сорочка оказалась на постели. И новая зубная щетка. И даже упакованное мыло с шампунем.

Просто валюсь на постель, выходя из душа.