Невинность в расплату

Роман держиться особняком. Настороженно. Хоть на его свадьбе мы и пришли подать руку. Сказать, что вражды между нами больше не будет и мы принимаем его выбор. Видно, стать родными нам все же в этой жизни не суждено. (* прим. автора история Романа Градова в романе " Одержимый")

— Ничего, Роман. Этого достаточно.

— Людей своих пошлю. Усилить, я так понял, лишним по-любому не будет. Санников сделает все, как для меня. И… Тебе, Арман, я, получается, теперь должен. Ты мне жизнь спас.

— Да ну на хрен, — пылит брат, а после хитро усмехается.

— Хотя… ну а что? Как Санников твой, не буду требовать, чтобы ты превратился в золотую рыбку и исполнил любое мое желание. Но… Бой хочу с тобой! Самый настоящий бой. В клубе. В атмосфере вот в этой твоей. Без имен и наград. Просто бой. Но чтоб все по-честному. И на полную силу. ( *прим. автора — а вот история боя и самого Армана в романе " Я.Хочу. Тебя.)

— Хорошо, — вижу, как слегка кривится, но все же подает Арману руку. Пожимает.

— Будет тебе бой. Я свяжусь.

Градов уходит, постоянно набирая Санникова. Тот, как всегда, в любых дальних краях оказаться может. И ведь не вычислишь его никак! Этот уж умеет заглушки ставить!

Понимаю его. В свете пиздеца сегодняшнего ему еще свою женщину обезопасить надо. И, кажется, не только. Вроде, у него родился ребенок!

И мне тоже нужно домой. К Мари. Проверить, что и там все в порядке, хотя охрана уже и отчиталась.

А все равно. Пока сам не увижу, не сожму в своих руках, спокоен не буду.

Опрокидываю в себя последний стакан виски.

Всполохом перед глазами слепит понимание.

Никогда. Никогда у нас с Мари так не выйдет. Все равно не смогу привселюдно назвать своей. И детей у нас с ней никогда не будет.

Пусть я вернул ее, но этого не верну.

Хочется расхерачить в сердцах весь бар. Но я лишь поднимаюсь со стула.

— Бадрид, а какого хрена мы Градову не сказали, что вся эта хренотень из-за него завелась?

Арман, как всегда возмущается. И я не пойму его странного отношения к Роману. Вроде и тянется и убить его одновременно хочет.

— Не хочу, чтобы он считал, что он нам должен, — коротко бросаю и уже мчусь прочь. Домой. К ней. К моей Мари.

68 глава 68

* * *

Накидываюсь сразу, как только влетаю в комнату.

Какая же она…

Невозможная. Единственная. Моя!

Моя самая нежная. Самая желанная. И так будет всегда! Всю мою жизнь!

Дьявол, я сам не верю, что заслужил где-то там на небесах такое счастье!

— Мари!

Подхватываю на руки ее, не спящую все это время.

Так и расхажавала по комнате, обхватив себя руками. Волнуется. Волнуется моя девочка. И я должен сделать все, чтобы больше не волновалась. Чтобы не было для этого у нее причин!

— Бадрид, что там?

— Все будет хорошо. Хорошо, любимая.

Не могу говорить. Зря тратить драгоценные секунды.

Набрасываюсь голодным, жадным ртом на ее нежные губы.

Такие сочные.

Хрипло выдыхаю, втягивая их в себя. Впитывая их вкус.

А всего уже насквозь разрядами прошибает.

Адскими. Взрывающими весь мозг на хрен. Полыхающими перед глазами.

Особенно когда она тихо стонет мне в рот.

А ее нежное тело уже дрожит под моими руками.

Не могу сдерживаться.

Слишком долго я был без нее. Слишком долго, как голодный пес мог только смотреть.

В ней. В ней хочу быть. Каждую секунду, все время!

Дергаю футболку, разрывая ее вместе с бельем.

Обхватываю рукой нежную полную грудь.

Уже дрожащую под моими руками. Такую трепетную.

С рычанием сжимаю заострившийся длинный сосок. Мучительно стону от наслаждения. Понимать, что она моя. Видеть, как запрокидывает голову и пытается сдержать хриплый стон, который все же вырывается из нее, ударяя прямо мне в горло.

И это срывает все планки. Лупит по всем нервным окончаниям.

Член стоит адски.

Слышу, как с треском рвутся натянутые до предела брюки. В яйцах выстреливают такие взрывы, что хватит подорвать весь дом. А то и не один.

Но она. Сначала она.

Это дикий кайф. Запредельный.

Знать, что не телом отдается. Вся. Вся насквозь. Знать, что моя и я могу трогать ее везде. Вонзаться каждой лаской прямо в сердце, прямо в душу. И в моих внутри все отзывается дрожью.

— Моя, — хрипло шепчу, а голос срывается.

— Мое пламя, — да, потому что я в ней сгораю. Каждый раз сгораю и возрождаюсь снова. — Моя Мари…

Жадно распахиваю разбухшие после нашей любви дрожащие складки.

Мокрая. Такая мокрая. Такая податливая. Для меня.

И только от этого уже кончить готов. Как пацан, спустить в штаны.

Накрываю всей ладонью ее сладкие нижние губки.

Никогда такого не творил. Не пробовал на вкус. Даже в мыслях не мог представить.

Но она такая вкусная. Такая запредельно сладкая. Везде. И мне хочется. Хочется ее насквозь. В себе. Внутри. На языке. В желудке. Во всем мне!

— Моя. Моя Мари, — лихорадочно шепчу, придавливая такой твердый, такой упругий камушек клитора.

Сам заорать хочу, когда выгибает спину, впиваясь мне в плечи ногтями.