Невинность в жертву

— Хорошо… — надеюсь, что смогу.

Пульс начинает биться слишком часто. Кончики пальцев немеют, покрываясь невидимой корочкой льда. Я готовлюсь принять правду. Такой, какой бы она ни была.

Прикрыв глаза, он произносит холодным, размеренным тоном:

— Твоя сестра погибла, Мия. В той машине был не я, не мой водитель, а она. Она выпила. Много выпила, когда узнала о своем диагнозе. И разбилась. Два дня назад состоялись её похороны.

Глава 30.

— Рус-там… Э-ля… — сижу вообще никакая, глядя в одну точку, будто это всё происходит не со мной, или понарошку. — Что ты такое говоришь? Это правда?

— Правда Мия, к сожалению, — с горечью в голосе вздыхает он.

— Похороны? Без меня? Уже были?

Просто недоумеваю от того, что слышу… Мне кажется он говорит не обо мне, не о моей сестре, а о ком-то другом.

— Я не мог тебе рассказать, понимаешь? У тебя угроза была!

Голова сильно закружилась, будто пол под ногами раскололся страшным оползнем, и я рухнула вниз. Вся моя жизнь пронеслась перед глазами, а потом хлынула боль! Такая острая, словно меня насквозь чем-то проткнули, или ударили кулаком в живот! Я почувствовала, как живот резко скрутило. Меня согнуло пополам.

— А-а-а-а!

— Мия!

— Б-больно! Ужасно больно!

— Твою мать!

Рустам вскочил с лавочки и с опаской вцепился в мои плечи обеими руками, не позволяя упасть. А потом по ногам потекла какая-то жидкость…

Страх обрушился на меня гигантской волной и едва не утопил в своей беспощадной пучине. Я соврала любимому, что не буду нервничать. Но я не специально! Всё как-то само собой вышло.

У меня начались стремительные роды, несмотря на то, что ПДР ставили позже. Я должна была ходить ещё две недели! Но, испугавшись новости, я начала рожать прямо сейчас.

Уткнувшись носом в шею Рустама, я панически захныкала, не зная даже, что делать. Я мысленно готовилась к родам, но не ожидала, что он начнутся так внезапно! Накрученные страхи взяли своё. Если мы вообще не успеем доехать до больницы?!

Вот теперь я испугалась не на шутку за наши с малышом жизни.

— Рустам, Рустам! Воды… у меня воды отошли!

— Гриша! Срочно машину готовь, в больницу едем!

— Я пулей!

Рустам сильней прижал меня к себе, стараясь не показывать то, как его начало трясти.

— Тише, Мия, тише. Я с тобой. Идём в машину, медленно.

Ноги не слушаются, стали вообще каменными, как и мой живот. Тогда, чертыхнувшись, Рустам подхватил меня на руки и почти сорвался на бег, несясь в сторону главных ворот, к которому уже стремительно быстро подогнали автомобиль.

— Я рядом, а значит ты в безопасности. Постарайся расслабиться и думай только о хорошем.

Он баюкал меня как маленькую. Утешал не только словами, но и мягкими поглаживаниями, которые действовали как бальзам на открытую рану. Рустам пытался сохранять ледяное спокойствие, как обычно, но я была уверена, что он до смерти напуган.

Он боится меня потерять…

И смотрел такими отчаянными, такими испуганными глазами, будто я действительно стала его самым главным смыслом жизни. Он всё понял. Понял все свои ошибки, которые совершил раньше, и сейчас катастрофически сильно о них сожалел.

Машина срывается с места. Я лежу головой на его коленях и зачарованно смотрю в его прекрасно-серьезное лицо. Будто пытаюсь насмотреться… как в последний раз. Ведь это жизнь. И она непредсказуема.

Я пытаюсь запомнить каждую чёрточку на лице любимого мужчины, потому что боюсь, что для меня завтра может и не настать.

Потом всё происходило как в каком-то тумане. Больница, белая комната, суетящийся персонал, запах медикаментов. Потуги. Сильные, болезненные, хуже пытки.

Время на исходе.

Ребенок очень торопится появится на свет.

— Давай, девочка, ну же! Тужься, тужься!

Только и сыпались отовсюду наставления врачей, которым я беспрекословно прислушивалась.

Рустам был со мной рядом всё это время. Он ни на шаг от меня не отходил и рычал как проклятый на врачей, переживая за мою жизнь и за жизнь своего ребенка.

Он держал меня за руку, шептал на ухо какие-то утешающие фразы, нежно гладил по волосам, когда меня буквально разрывало на куски от дичайшей боли, ведь обезболивающее начало действовать не сразу, из-за того, что роды были стремительными.

На удивление, его присутствие оказывало мне мощнейшую поддержку, не вызывало ни капли раздражения. Потому что заботливые прикосновения Рустама и магий шёпот на ушко действовали на меня не хуже анестезии.

Но, с другой стороны, я переживала, что ему станет неприятно и впоследствии его от меня оттолкнет, как от женщины, после того, что он здесь увидит на родах.

Пока я сильно об этом не задумывалась, мне сейчас было абсолютно всё равно! Потому что мне было больно и страшно. Но для меня присутствие Рустама здесь и сейчас… бесценно. Его самый благородный поступок!

А потом Айдаров вдруг сказал, крепко сжав мою бледную ладонь:

— Я люблю тебя, Мия. Люблю, больше всего на свете! Я отдал бы за тебя всё своё состояние. И даже больше… свою жизнь.

После этих, настолько ценных для меня слов, я услышала звонкий младенческий крик. И с улыбкой на истощенном лице глухо выдохнула, упав головой на подушку.