Невинные

Пару минут спустя Хенрик вернулся.

– Горячий шоколад, – доложил он, наклоняясь, чтобы вложить исходящую паром кружку в руки мальчика.

Потом поднес небольшую чашу Элисабете. Пьянящий аромат теплой крови воспарил к ее ноздрям. Она заметила белую полоску в сгибе толстой ручищи силача с проступившей на ней капелькой крови. Похоже, ради своего господина этот холоп не остановится почти ни перед чем. Искариот возвысился в ее глазах.

Приняв чашу, Элисабета осушила ее теплое содержимое одним духом. Жар и упоение разлились от живота к рукам, ногам, добежав до самых кончиков пальцев. Саднящая боль в горле сразу пошла на убыль. Теперь в ее жилах забурлили силы и восторг.

И как могут сангвинисты воздерживаться от такого удовольствия?

Воспрянув, она переключила внимание на своего юного спутника, вспомнив беседу во время поездки на поезде.

– Как я понимаю, ваше имя – Томас Болар.

– Томми, – ответил он негромко, предлагая быть с ним накоротке.

Она ответила тем же.

– Тогда можешь звать меня Элисабета. И перейдем на «ты».

Мальчик устремил взгляд на нее чуть более сосредоточенно. Графиня тоже в свою очередь разглядывала его. Он может оказаться ценным союзником. Он нужен Церкви, а если он и вправду Первый Ангел, то может обладать могуществом, которого она еще не постигла.

– Тебе надо выпить, – сказала она, кивнув на кружку в его руках. – Это тебя согреет.

По-прежнему глядя на нее, он поднес кружку к губам и пригубил, чуть поморщившись от обжигающего напитка.

– Хорошо, – она обернулась к Хенрику. – Принеси чистые полотенца и горячую воду.

Блондина ее тон несколько покоробил. Он поглядел на своего господина.

– Принеси ей, что просит, – приказал Искариот.

Через минутку, пока Элисабета смаковала эту маленькую победу, Хенрик вернулся с миской и стопкой белых полотенец. Намочив первое полотенце, она протянула его Томми.

– Оботри лицо и руки. Осторожненько.

Казалось, Томми склонен отказаться, но она не опускала руку, пока он с усталым вздохом не взял полотенце. Поставив кружку, повертел горячее полотенце в руках и прижал его к лицу. Вскоре он уже протирал вторым полотенцем руки, сунул под рубаху и обтер грудь. Черты его смягчились от нехитрого удовольствия, доставляемого влажным теплом.

Его взгляд, тоже смягчившийся, снова встретился с ее глазами.

– Спасибо.

Элисабета чуть кивнула и переключила внимание на седовласого человека напротив. Когда она встречалась с ним в прошлый раз, на нем была серая шелковая туника дворянина. Казалось, прошло всего несколько месяцев – столетия для Элисабеты, спавшей в ловушке Руна, пролетели незаметно. Тогда один из его перстов украшал перстень с рубином, каковой он подарил младшей дочери Элисабеты – Анне – залогом клятвы оберегать род Батори.

Но почему?

И она задала этот вопрос теперь.

– Почему вы посетили меня, когда я была заточена в Чахтицком замке?

Он разглядывал ее довольно долго, прежде чем ответить:

– Ваша участь была мне небезразлична.

– Из-за пророчества?

– Весть о вашем искусстве целительницы, о вашем остром уме и зорком зрении разлетелась по свету. До меня доходили слухи, что Церковь проявляет интерес к вам и к вашей семье. Так что я прибыл лично проверить, так ли уж правдива молва о вашей мудрости.

Значит, он явился выведывать по поводу пророчества, как пес, обнюхивающий подол платья.

– И что же вы нашли? – осведомилась она.

– Я нашел, что интерес Церкви может быть вполне оправданным. И решил присматривать за женщинами вашего рода.

– За моими дочерьми, Анной и Екатериной.

Он утвердительно наклонил голову.

– И многими после них.

Элисабета изнемогала от желания заполнить пробелы в прошлом, узнать об участи своей семьи.

– И что с ними стало? С Анной и Екатериной?

– У Анны детей не было. Но у вашего старшего ребенка – Екатерины – были две дочери и сын.

Она отвернулась, страстно желая увидеть их, плоть и кровь благородной династии Батори. Обладали ли они невзыскательной красотой и непринужденной грацией Екатерины? Ей этого уже не узнать, потому что они тоже давно мертвы.

И все из-за Руна.

– А что было с моим сыном Павлом?

– Он женился. Жена родила ему троих сыновей и дочь.

На Элисабету нахлынуло облегчение от знания, что все они жили, что у них все-таки была нормальная жизнь. Она боялась спросить, долго ли они жили, как разворачивалась их жизнь. Пока что ей довольно знать, что род ее не прервался.

Бросив полотенце в миску рядом со своим креслом, Томми откинулся на спинку, скрестив руки, уже выглядя более умиротворенным.

– Тебе надобно допить, – упрекнула она его, указывая на кружку. – Это поможет тебе восстановить силы.

– Да зачем мне силы? – пробормотал он. – Я же просто пленник.

Подняв кружку, Элисабета вручила ее мальчику.

– Как и я. А пленники должны поддерживать свои силы любой ценой.

Томми принял кружку из ее рук. В его карих глазах мелькнуло любопытство. Наверное, он не осознавал, что она такая же узница, как он.

Искариот поерзал в кресле.

– Вы вовсе не пленники. Вы мои гости.

То же самое говорили все ее тюремщики.