Невинные

Пока Рун отвязывал свой священный сосуд, Бернард опрокинул свою флягу и без смущения порядком хлебнул. Похоже, его грехи не мучают. Отбыв свою епитимью, кардинал всегда успокаивается через считаные мгновения.

Поднося флягу к губам, чтобы испить вина, Рун мысленно молился, чтобы ему было даровано то же самое.

Руна, распростертого навзничь на могиле сестры, окружало кладбище. Упырь скрутил его, и их конечности переплелись, как у любовников. Рот его наполняла кровь чудища.

Рун пришел нынче вечером на могилу сестры, чтобы оплакать ее уход, но вместо того был повержен этой тварью, вурдалаком в изысканных бриджах и кожаном кафтане с заклепками. Клыки разорвали Руну горло, и его кровь излилась в жадный рот чудища. Но вместо смерти напавший протянул Корце запястье с перерезанными венами, истекающими черной кровью нечисти.

Рун сопротивлялся – пока холодная, шелковистая кровь не вспыхнула пламенем у него на языке.

Блаженство наполнило его, а вместе с ним – голод.

Теперь он пил запоем из этого багряного родника, понимая, что это грех, понимая, что удовольствие, пульсирующее в каждой фибре его тела, навлечет на него проклятие во веки вечные. И все равно не мог остановиться. Ему хотелось никогда не разнимать объятья, захлебываясь экстазом от каждого огненного глотка.

А затем его голова болезненно треснулась о могильную плиту сестры. Зверя рывком сдернули с него. Рун застонал, протягивая к нему руки, еще жаждая его крови.

Четверо священников оттащили монстра от алчущего тела Руна. Их серебряные наперсные кресты сверкали в холодном свете луны.

– Беги! – крикнул упырь, пытаясь предупредить его.

Но как же мог Рун покинуть такой источник блаженства и крови?

Он не опускал рук, протягивая их к чудищу.

Серебряный клинок сверкнул поперек горла монстра. Из раны хлынула темная кровь, запятнавшая его тонкую белую рубашку, замаравшая кожаный кафтан.

– Нет! – Рун пытался встать.

Четверо священников бросили труп на землю. Корца услышал, как тот рухнул на опавшую листву, и неведомо каким образом понял, что монстр ушел навсегда. Слезы навернулись ему на глаза от утраты такого блаженства.

Священники усадили Руна, вывернув руки ему за спину. Тот яростно отбивался, как загнанная в угол рысь, но они удерживали его с силой, одолеть которую он не мог.

Он изворачивался, пытаясь дотянуться острыми зубами до их шей. Его тело вожделело крови – какой бы то ни было.