Невинные дела (Худ. Е. Капустин)

— Вот не ожидал, профессор: в таком важном деле вы руководствуетесь вопросами самолюбия! — сказал Реминдол, останавливаясь против гостя и явно укоризненно глядя на него. — При чем тут недоверие? В военном деле иногда полезно двигаться вперед не общей массой в одном направлении, а, как вы выражаетесь, раздробить силы и продвигаться в разных направлениях. Никто к вашему авторитету с недоверием не относится. Он велик, очень велик, настолько, что волей-неволей давит на ваших помощников. А если бы…

— Я никого не лишаю свободы…

— Повторяю: происходит это помимо вашей воли. Не бойтесь предоставить им настоящую свободу. Тем более, что никто же не запрещает вашим ученикам обратиться к вам в любую минуту за советом. Ведь это только самостоятельные лаборатории, а не самостоятельные государства — секретничать друг перед другом не приходится.

Несколько поколебленный в своих первоначальных опасениях, Уайтхэч, в конце концов, попросил время на размышление. Он просил также разрешения посоветоваться с помощниками. Министр не возражал.

Грехэм и Ундрич встретили новое предложение столь же несочувственно, как и Уайтхэч. Оба заявили, что предпочитают работать под руководством Уайтхэча. Грехэм был даже решительнее и категорически отказывался взять в свое ведение отдельную лабораторию.

"Странно, — подумал Уайтхэч, — именно Чарльз имеет на это настоящее основание". Впрочем, Уайтхэч догадывался, что останавливало Грехэма. Видимо, сомнения все более овладевали этой мечтательной головой. С ними еще можно было кое-как примириться в том подчиненном положении, какое сейчас занимал Грехэм, но для руководителя они стали бы невыносимы.

Со своими учениками Уайтхэч был откровенен. Не могло быть и речи о недоверии к его авторитету с их стороны. Не сомневавшийся в этом и ранее, Уайтхэч теперь, в этот критический момент, мог еще раз убедиться, что оба ученика предпочитали оставаться его помощниками. Но в таком случае почему им формально не стать директорами отдельных лабораторий? Так или иначе, научное руководство фактически останется за Уайтхэчем. Зачем же отказываться от новых средств и работников? Все это было настолько несомненно, что после совещания было решено принять план военного министра. Однако Уайтхэч потратил немало труда, чтобы сломить упрямство Грехэма.

Уайтхэч позвонил министру и сообщил о решении. Реминдол попросил профессора прибыть к нему со своими помощниками.

— Я очень рад, господа, — говорил министр, любезно рассаживая гостей. — Рад, что вы согласились с моим мнением. Впрочем, я и не сомневался в этом: выгоды нового плана ясны. Скажу сейчас о нем в общих чертах, затем более детально буду иметь честь, господа, говорить с каждым из вас отдельно. Существующей лаборатории присваивается номер первый, и она по праву остаётся в ведении профессора Уайтхэча. Лаборатория номер два поручается господину Грехэму, лаборатория номер три — господину Ундричу. Каждый из вас подчиняется непосредственно мне. Научные сношения между лабораториями, понятно, возможны и желательны, однако о существе их вы будете держать меня в курсе. Впрочем, ничего необычного здесь нет, поскольку вы вообще будете держать меня в курсе всего происходящего в лабораториях. В тех границах, естественно, какие доступны моему пониманию, как неученого, — докончил генерал с лицемерно-любезной улыбкой. — Если у вас есть какие-либо пожелания, прошу…

Уайтхэч промолчал, хотя ему снова не понравилось это усиленное подчеркивание подчинения руководителей министру. Даже сношения между ними подлежали министерскому контролю. Неожиданно выступил Грехэм.

— Господин министр, — сказал он, — вы говорили, что каждый из нас будет в своей работе самостоятелен. Позвольте тогда мне сразу же быть самостоятельным и договориться с вами о том, в чем я не смог сговориться со своим учителем.

Уайтхэч с изумлением посмотрел на Грехэма. Что он имеет в виду? Что это — измена? Сразу же измена?

— Пожалуйста, господин Грехэм. — Реминдол торжествующе взглянул на Уайтхэча.

— Вам, конечно, известно, господин министр, что нами открыты новые виды лучистой энергии. Я наметил работы, которые, не сомневаюсь, приведут к открытию еще ряда видов. К сожалению, профессор Уайтхэч не согласился со мной.

— Почему? — спросил Реминдол.

— Я уже вам докладывал об этом, господин министр, — вмешался в разговор Уайтхэч, крайне недовольный выступлением Грехэма. — Эти лучи пригодны только для мирных целей.

— Это так? — спросил Реминдол Грехэма.

— В общем, да. Но есть применимые и на войне.

— Вы мне об этом не говорили, профессор. — Реминдол изумленно посмотрел на Уайтхэча.

— Да, есть, — продолжал Грехэм. — Под воздействием некоторых из них могут быть достигнуты идеальные антисептические условия для хирургических операций и быстрое заживление ран. Другие, хотя и не для военных целей, также имели бы исключительное значение. Возможно, даже лечение рака… Надо только поставить опыты…

— Позвольте, господин Грехэм, — перебил Реминдол. — Вы можете поручиться, что секрет этих лучей не натолкнет на секрет тех лучей, которые мы ищем?