Невинные (СИ)

В машине я быстро согрелась. Стайлз включил печь, увидев, как я трясусь от холода. В салоне пахло кожей, мятой и одеколоном Стайлза. Легкий аромат кружил голову. Мне стало так по-домашнему уютно. Вот так бы и просидела целый день в этой машине, наслаждаясь его присутствием и теплом.

Стайлз выехал на главную дорогу и молчал, пока я набирала сообщение маме о том, что задержусь и доберусь без ее помощи.

— У тебя есть любимое место в городе, кроме вашей кофейни? — спросил Стайлз, когда я закинула телефон в рюкзак, — думаю, неплохо бы было перекусить. Ты как, не торопишься?

— Нет, все в порядке. Я согласна. Давай поедем в твое любимое место.

— Хм. Я знаю одно, — Стайлз улыбнулся мне, — там и поговорим.

Мы остановились возле небольшого, оббитого темно-красным деревом, заведения. На большой вывеске гласила надпись — «В глазу у поросенка». Крылатая фраза, когда-то вдохновила владельцев, на название этого уютного ресторанчика (прим. «В глазу у поросенка» — американская идиома, придуманная сатириком из Кливленда. Идиома связана с политическими партиями. Фраза быстро стала крылатой, и прижилась в Америке.)

— Хороший выбор, — улыбнулась я Стайлзу и вышла из машины.

— Ты была здесь? — спросил он, догоняя меня.

— Моя мама любит это место. Просто обожает их суп из свежих моллюсков.

— А ты?

— Нет. Я не очень люблю морепродукты.

— Что ж, я это запомню — улыбнулся Стайлз, по-джентельменски открывая передо мною дверь.

Внутри замечательно пахло. Звуки посуды, голосов и музыки слились в одно, создавая приятную и добродушную атмосферу.

— Где Ханна? — спросила я Стайлза, когда мы уселись за столиком у окна. Красные шторы с замысловатыми рисунками отлично контрастировали с внутренней обстановкой заведения.

— Сегодня приехала Кэтрин. Домашний учитель Ханны. Они занимаются, — ответил Стайлз.

— Ясно.

К нам подошла молодая и приветливая официантка. Лицо Стайлза вызвало у нее небольшую улыбку, и быстренько записав заказ, она убежала на кухню.

— Готов поспорить, она сейчас ржет надо мной и рассказывает повару, что у них в зале сидит уголовник, — рассмеявшись, сказал Стайлз.

— Давай ей намекнем, что ты профессиональный боксер. Когда она принесет заказ я скажу: «Доминик, я нисколько не удивлена, что ты выиграл вчерашний бой. Этот Мэтьюс тряпка, даже заплакал прямо в эфире».

Стайлз откинулся на спинку стула и громко рассмеялся:

— А почему именно Доминик?

— Обычно в фильмах и книгах, горячих и крутых парней зовут Доминик.

— Та-ак. Мне это нравится. Значит я, типа тоже горячий и крутой. Но я знаю одного крутого парня из фильма по имени Доминик.

— Я знаю о ком ты. Но Доминик Торетто — гонщик. И вообще, смотри больше боевиков, особенно старых. И увидишь, что моя теория о Доминиках верна.

Стайлз внимательно на меня посмотрел. Наши глаза встретились, и мы не смогли оторвать глаз друг от друга. Я разглядывала красивое и уже мужественное лицо, карие глаза вот-вот прожгут во мне дыру. Никто так на меня не смотрел. Никогда. Нас определенно тянуло друг к другу. Да, по-дружески мы сошлись не плохо, но я чувствовала, что Стайлзу этого мало. Да и мне тоже.

Наш зрительный контакт прервала официантка, принесшая наш заказ. Стайлз заказал себе томатный суп с моллюсками, который так любит моя мама, а я обычный гамбургер с картошкой фри и молочный коктейль.

— Ваш заказ, — мило пропела официантка.

— Спасибо, — поблагодарил Стайлз и кивком головы показал в ее сторону.

Сначала я не поняла, на что он намекает. Мне тоже нужно сказать «спасибо»? Но вспомнив нашу шутку про боксера, я не выдержала и засмеялась в ладошку. Официантка заметила мою реакцию и недоуменно уставилась на меня.

— Извините, — кашлянув, произнесла я.

— Приятного аппетита, — улыбнулась девушка и удалилась.

Стайлз, нахмурив брови, посмотрел на меня.

— Что? — вскрикнула я, — я не собиралась это говорить на самом деле.

— Могла хотя бы просто намекнуть, что я гонщик, — пробурчал Стайлз, и, улыбнувшись, добавил — Гонщик Доминик. Нет, не так. Гонщик-боксер-Доминик.

— Тебе будет достаточно, что об этом буду знать я? Что ты гонщик и боксер.

— Вполне достаточно, — ответил Стайлз. — Кстати, суп превосходный. Передай маме, что я в восторге.

— Передам.

— Так ты смотришь боевики? — спрашивает Стайлз с набитым ртом.

— Только старые. Примерно восьмидесятых и начала девяностых годов.

— Сталлоне, Шварцнегер, Уиллис.

— Не забудь Ван Дама.

— Боже мой! Да ты…блин. Это круто. Значит ты противница Стэтхэма.

— Ярая, — притворно рычу я.

Стайлз смеется. Какое-то время, мы наслаждаемся едой. Я молча разглядываю соломенную ведьму напротив кафе, в котором мы сидим. Возле нее стоит парочка туристов, фотографируясь с ней в различных смешных позах.