Невинные создания

– Валентин Хоган. – Зачем-то повторил я, пристальней всматриваясь в эти невероятные глаза. Она была красива, как Лана Тернер.²³ Изящная линия носа и полные губы, с ямочкой на нижней. Белая кожа, с легкой россыпью веснушек на скулах и на переносице. Я видел много привлекательных женщин, но в этой было что-то такое, отчего мое сердце билось чаще, а кровь приливала ко всем местам, где есть вены. В особенности к паху. Ну, не извращенец ли я после этого? Она стала свидетельницей самоубийства, а я, вместо сочувствия, проявляю заинтересованность в том, чтобы уложить ее в горизонтальное положение. Отлииично. Просто чудно.

– Элизабет Войс. – Низкий, чувственный голос, прошелся по ушам, как сексуальная ласка. Боги, ее голос надо разливать по бутылкам и продавать вместо «Энзита».²⁴ На хрен. У меня и без химии, напряглось то, что должно не двигаться по команде. Ублюдок в штанах зашевелился, будто разминался перед затяжным забегом. Даже не смей, уродец. – Я уже все рассказала офицеру.

– Я понял. Как насчет повтора? – а еще ужина со мной, секса и многих вещей, о которых я хочу узнать, как только окажусь между твоих ног? Гребаный ад. – Понимаю, что вы устали, но иногда офицеры забывают записывать некоторые важные детали.

Она рассеянно провела пальцами по губам, задумчиво уставившись в одну точку. Ох, твою мать. Вот это она зря сделала. Ни к чему соблазнять мое либидо, которое и так подпрыгнуло до потолка. Слава яйцам, что причиндал достаточно умен, чтобы сейчас не показываться. Знает, говнюк, что последует за этим.

Нет, сегодня я точно упьюсь и сниму шлюху, чтобы снять напряжение.

И самое скверное, что вместо лица одноразовой женщины, будет она – Элизабет Войс.

ГЛАВА 4

Я летел, пересекая пространство, огибая облака и наслаждаясь ветром, щекочущим мою кожу. Мое тело было легким, как перышко, так что я запросто мог запрыгнуть на пушистые комочки, утопая в блаженной мягкости. И они так вкусно пахли: чем-то сладким и волнительным. Все мои рецепторы взревели, с жадностью поглощая запах, насыщаясь им, точно самой вкусной едой в мире. Ммм… жареный бекон и яичница. Вкус танцевал у меня на языке, и я с восторгом упивался этими ощущениями… погодите, что это такое? Знакомая песня… кажется, я слышал ее еще в детстве.

Распахнув глаза, я наткнулся взглядом на облупившийся потолок, разукрашенный всеми цветами желтого и коричневого. Затем, стены, с обоями, которые когда-то были либо белыми, либо бежевыми, смешанными с заплатками из газет и бетона.

Чертова песня никак не унималась. Такое чувство, что она кружит по кругу, словно пытается мне что-то сказать. Сквозь мелодию, прорывался треск и аромат жареного бекона, и яичницы. Не сон?

Я сел, оглядываясь по сторонам. Я дома. Это квартира, на пятом этаже, которую я снимаю последние полгода. Самое большое, на что я мог рассчитывать, после того, как… неважно. В моей богадельне нет ничего хорошего, кроме наличия необходимой мебели, да и ее немного. Шкаф, старый телевизор, показывающий один канал, видеомагнитофон и единственная кассета с порно. Не мое дерьмо, а владельца. Обеденный стол, стулья и кое-какие шкафчики в кухне. У меня даже кровати нет, я сплю на матрасе. Опустив взгляд на постельное белье, я был немного удивлен, не увидев на простынях или одеяле грязных пятен. Не знаю, что это за материал, но он мягче «Дамаста»²⁵ и пахнет луговыми цветами.

Ага, как будто меня шарахнуло током, и я решил постирать бельишко у соседа, ведь стиральной машины у меня тоже нет. И я голый. Верняк. Не припомню, чтобы раздевался догола и спал. Когда-то, но не сейчас.

Погоди-погоди. Начнем по-порядку. Я был вчера у Ди-Боя. Купил дозу и… мрак. Не помню, как добрался до дома, оказавшись в кошмарах Поллока.²⁶ Разве, моя квартира выглядит так, как раньше? То есть, да. Но в ней что-то изменилось. Может, воздух? Уже не пахнет затхлостью и канализацией. Свежий, как морской бриз. Стены не давят, как прежде. Не вызывают приступы клаустрофобии, но кое-что меня напрягает. Определенно, напрягает. Наверное, эта музыка, шкворчание еды на сковородке… я же не мог оставить пищу готовится, а сам лечь спать? У меня и еды-то нет. Заначка ушла на дозу, а предназначалась для оплаты за квартиру. Какого?

Потерев затылок, я бросил взгляд на стул, который использовал в качестве прикроватного столика. Хм, запасной «Самсонит»²⁷ бойскаута на месте, чего не могу сказать о своих ощущениях. Я, как будто чувствую себя лучше. Нет слабости, боли в животе и прочего дерьма, от которого хотелось закинуться коллекцией «Уолгрин»²⁸ и выдохнуть от облегчения.

Что же со мной не так?

Когда мой взгляд упал на свои руки, я малость прибалдел. Ни одного следа от инъекций. Ни одного. Раньше, мои вены были усеяны черными точками, собственно, как и все тело, но не сейчас. Откинув одеяло, я соскочил с матраса, шагнув к шкафу. Там висело единственное, целое зеркало. Второе, в ванной, но он было в трещинах, из-за чего моя рожа походила на детище Франкенштейна.