Невинные убийцы

Руфус был ее полной противоположностью: с самого начала он был намного смелее и предприимчивей остальных; он первый отважился отойти от норы дальше, чем на несколько метров. Как-то раз, когда ему было еще меньше трех недель, я видел, как он стал ползком подкрадываться к египетским гусям, вперевалочку шествовавшим мимо норы, причем каждый из этих шестерых гусей был раза в четыре больше его самого. И чем ближе он подползал, тем быстрее ковыляли гуси, словно им было неловко подниматься на крыло из-за такого крохотного шакаленка. Руфус, судя по всему, был к тому же очень любознателен: если возле норы расцветал цветок, Руфус непременно должен был подойти и понюхать его; стоило птице обронить перышко, и Руфус тут как тут — он первый все замечал. Шакалята, как и многие детеныши млекопитающих, любят повторять действия друг друга. Когда Руфус принимался прыгать за насекомыми, остальные тоже прыгали вслед за ним. Когда Руфус отошел на пять метров от норы и стал с наслаждением уплетать дымящийся навоз носорога, к нему скоро присоединились и сестры с братом.

Его брат Слиток казался самым игривым из всей четверки. Он постоянно приставал к кому-нибудь из однопометников, подбегая к ним с характерным потряхиванием головой, что означало:

«Хочу с тобой поиграть!» Когда остальным надоедало с ним возиться, он продолжал игру в одиночку: потянет пучок травы, будто это хвост другого щенка, да и опрокинется навзничь, когда стебли порвутся. А то подкинет зубами камешек или кусок зебрового помета высоко в воздух и прыгает на него, как только тот коснется земли. Однажды он нашел высохший, жеванный-пережеванный кусочек шкуры с шерстью и не расставался со своей игрушкой больше часу — все подбрасывал и прыгал на нее. Временами он оставлял ее в покое, но когда ему нужно было перейти на другое место, прихватывал свое сокровище с собой и снова принимался играть. А один раз я видел собственными глазами, как Слиток тряс головой, приглашая поиграть… бабочку!

Игры щенят менялись по мере того, как они подрастали. Слабые покусывания и кувырканье постепенно сменились довольно серьезными укусами, потасовками и гонками. Часто двое играющих щенков обхватывали друг друга передними лапами за плечи и пытались укусить один другого за морду. Потом, потеряв равновесие, они валились на землю и продолжали играть уже лежа на земле — огрызались и отбивались задними лапами, как кошки. Нередко к двоим играющим присоединялись и остальные, так что все свивалось в один клубок из золотого меха, бьющих по воздуху лап и щелкающих зубов.

Когда мы научились различать щенят, нам стало гораздо интереснее наблюдать за их играми. Однажды Слиток нашел страусовое перо. Он осторожно принюхался к нему, а потом прыгнул на него и принялся трепать, как треплет тапочку домашний щенок. Увидев подбегающего Руфуса, Слиток подхватил перо и дал тягу; Руфус тут же кинулся в погоню, к нему присоединились обе сестры. Они носились и носились кругами, пока Руфус не настиг Слитка, и, грозно рыча, они начали вырывать друг у друга перо. Вдруг Эмба вцепилась в хвост Слитка и стала тянуть — любимый вид спорта! Слиток огрызнулся, и перо досталось Руфусу. Игра продолжалась больше часа, пока от пера не осталось несколько жалких пушинок.

В другой раз я видел, как Руфус и Слиток гонялись друг за другом вокруг небольшого участка высокой травы. Внезапно Руфус остановился, повернулся и, когда Слиток вылетел из-за угла со всей скоростью, на какую только были способны его короткие лапки, бросился на него в лобовую атаку. Затем Руфус снова кинулся бежать, но, пробежав немного, опять остановился и повернулся, поджидая братца, как в первый раз. Да не приметил головенку на вытянутой шее, которая глядела на него сквозь траву, а Слиток прыгнул прямо через заросли и приземлился на спину брата. Оба щенка встали на задние лапы, пытаясь укусить друг друга за морду. Но вот на поле битвы появилась Синда. Несколько секунд она присматривалась, а потом прыгнула и сшибла обоих с ног. Руфус вывернулся из свалки и принялся кусать Синду за нос, заложив уши назад. В этот момент выбравшийся из-под Синды Слиток толкнул Руфуса, и тот, хватив сам себя за круп, завопил и бросился бежать от Синды, от заморыша: ему, вероятно, померещилось, что это она так больно цапнула его.

Этот случай напомнил мне другой — когда Лакомку, всего шести месяцев от роду, укусила ручная мунго. Мы были приглашены на чашку чая к друзьям, и Джейн села на диван, держа Лакомку на коленях. В тот самый момент, когда хозяйка подсела к к ним, мунго подскочила, цапнула Лакомку за ногу и скрылась под диваном. Лакомка не успел ее заметить и был в полной уверенности, что его укусила дама, опустившаяся рядом на диван. Он начинал реветь, как только она пыталась подойти ближе, и это продолжалась весь вечер, до конца нашего визита.