Невинный, или Особые отношения

Свой ящик Леонард поставил у стола. Он намеревался подождать снаружи, чтобы не присутствовать при самой проверке. После того сна он не хотел больше ничего видеть. Вдобавок было весьма вероятно, что кого-нибудь из молодых солдат вырвет в тесном помещении. Если не всех троих. Однако он задержался на пороге. Трудно было туда не смотреть. Его жизнь вот-вот должна была измениться, но он не чувствовал ничего особенного. Он сделал все возможное и знал, что он не такой уж дурной человек. Первый часовой отставил винтовку и принялся расстегивать вторую лямку. Леонард наблюдал за этим словно издалека. Мир, который мало интересовался Отто Экдорфом, готов был взорваться негодованием после его смерти. Солдат поднял крышку, и все посмотрели на свертки внутри. Они были упакованы экономно, но все же мало походили на электронные приборы. Даже Гласс не мог скрыть любопытства. Запах клея и резины был густым, как табачный дым. Из ничего у Леонарда родилась мысль, и он приступил к действиям не размышляя. Он протиснулся к столу как раз в тот миг, когда часовой протянул руку, чтобы вынуть один из свертков.

Леонард взял юношу за запястье.

– Прежде чем этот осмотр будет продолжен, мне надо сказать несколько слов лично мистеру Глассу. Возможны серьезные осложнения, связанные с секретностью, и мне не потребуется больше минуты.

Солдат убрал руку и повернулся к Глассу. Леонард закрыл ящик.

– Ну как, согласны? – спросил Гласс. – Только минуту.

– Пожалуйста, – ответил один из часовых.

Вслед за Леонардом Гласс вышел из будки. Они остановились у красно-белого шлагбаума.

– Извини, Боб, – сказал Леонард, – я не знал, что они полезут внутрь.

– Они новенькие, только и всего. Напрасно ты вывозил отсюда оборудование.

Леонард оперся на шлагбаум. Терять ему было нечего.

– Я сделал это не без причины. Послушай. Боюсь, мне придется остановить эту проверку, чтобы избежать более серьезных нарушений. Я должен сказать тебе, что у меня допуск четвертой степени.

Гласс подобрался, точно по команде «смирно».

– Четвертой степени?

– Это связано с технической стороной дела, – сказал Леонард и полез за бумажником, – У меня четвертый допуск, а эти ребята собираются запустить лапы в то, что их абсолютно не касается. Я хочу, чтобы ты позвонил Макнами на Олимпийский стадион. Вот его карточка. Пусть он свяжется с дежурным офицером. Осмотр должен быть прекращен. Содержимое этих ящиков сверхсекретно. Скажи об этом Макнами, он поймет, о чем речь.

Гласс не стал задавать вопросы. Он повернулся и быстро пошел обратно в будку. Леонард слышал, как он велел часовым закрыть ящик и затянуть лямки. Кто-то из них, должно быть, попытался возразить, потому что Гласс прикрикнул: «А ну живо, солдат. Не воображай о себе слишком много!»

Пока Гласс говорил с Макнами, Леонард бродил по обочине. Весеннее утро обещало быть чудесным. В канаве у дороги росли желтые и белые цветы. Здесь не было растений, которые он мог бы определить. Через пять минут Гласс вышел из караульного помещения. Солдаты несли ящики за ним. Леонард с Глассом подождали, пока они вновь погрузят багаж в машину. Затем часовые подняли шлагбаум и, пропуская их автомобиль, вытянулись по стойке «смирно».

– Дежурный офицер чуть шкуру не спустил с этих бедолаг, – сказал Гласс. – А Макнами – с дежурного офицера. Видать, у тебя там секрет не из последних.

– Это точно, – сказал Леонард.

Гласс остановил машину и выключил двигатель. Дежурный офицер и двое солдат ждали их около двойных дверей. Прежде чем вылезти, Гласс положил руку на плечо Леонарду и сказал:

– А ты далеко продвинулся с тех пор, как жег во дворе картон.

Они вышли. Леонард ответил поверх крыши «жука»:

– Я считаю, что мне оказали честь.

Солдаты взяли ящики. Дежурный офицер спросил, куда их отнести, и Леонард назвал туннель. Он хотел пойти туда и немного успокоиться. Но Гласс и дежурный офицер отправились с ним, а солдаты шагали следом. Когда они спустились в яму, ящики погрузили на маленькую деревянную тележку, и солдаты повезли ее, толкая перед собой по рельсам. Они миновали мотки колючей проволоки, за которыми начинался русский сектор. Через несколько минут они все протиснулись мимо усилителей, и Леонард показал место под столом, куда надо было поставить груз.

– Черт возьми, – удивился Гласс, – Я сто раз проходил мимо этих ящиков, и ни разу мне даже в голову не пришло заглянуть туда.

– И сейчас не стоит, – сказал Леонард.

Дежурный офицер взял проволоку и опечатал ящики.

– Чтобы никто не открыл без вашей санкции, – сказал он.

Они отправились в столовую выпить кофе. Леонардов допуск четвертой степени явно поднял его в глазах американца. Когда Гласс наполнил о поездке в Шпандау на встречу с сержантом из Шотландского полка, Леонард самым естественным образом приложил руку ко лбу.

– Не могу. Я две ночи не спал. Давай лучше завтра.

И Гласс ответил ему:

– Ладно, не волнуйся. Я все сделаю сам.