Невиновный

– Ну, депакот – против резких смен настроения, веллбутрин – от депрессии, а зипрекса – от зрительных и слуховых галлюцинаций.

– Хорошо. Нас, разумеется, интересует, оказывают ли принимаемые вами лекарства воздействие на вашу память.

– Не знаю. Вы ведь еще не просили меня ничего вспомнить.

Опрос продолжался несколько часов и сильно вымотал Рона.

Билл Питерсон как ответчик подал ходатайство об упрощенном производстве – это обычный маневр, предназначенный для того, чтобы вывести себя из-под иска.

Истцы утверждали, что иммунитет Питерсона утратил силу в тот момент, когда он вышел за рамки обязанностей прокурора и стал руководить расследованием убийства Дебби Картер. Они приводили два явных примера фабрикации улик Питерсоном.

Первый следовал из письменных показаний Глена Гора, имеющихся в деле, в которых Гор утверждал, что Билл Питерсон явился к нему в камеру в понтотокской тюрьме и угрозами заставил дать показания против Рона Уильямсона. По его словам, Питерсон сказал: пусть, мол, Гор молит Бога, чтобы его отпечатки пальцев «не обнаружились в квартире Дебби Картер», а то «он может легко загреметь вслед за Уильямсоном».

Другой пример фабрикации улики, тоже имевшийся в деле, был связан с повторным снятием отпечатка ладони Дебби Картер. Питерсон признал, что в январе 1987 года встречался с Джерри Питерсом, Лари Маллинзом и следователями из Ады и обсуждал с ними вопрос об этом отпечатке. По его утверждению выходило, будто можно получить более четкий отпечаток через четыре с половиной года после погребения, поэтому он попросил Маллинза и Питерса исследовать его еще раз. Тело было эксгумировано, отпечаток снят заново, и эксперты внезапно изменили свое мнение.

(Адвокаты Рона и Денниса наняли своего эксперта по отпечаткам, мистера Билла Бейли, который определил, что Маллинз и Питерс пришли к своему новому заключению, сопоставляя разные участки сравниваемых отпечатков ладоней. Проведя собственное исследование, Бейли пришел к выводу, что отпечаток ладони на стене не принадлежит Дебби Картер.)

Федеральный судья отклонил ходатайство Питерсона об упрощенном производстве, сказав:

– Законный вопрос состоит в том, замешаны ли Питерсон, Питерс и Маллинз наряду с остальными в систематической фабрикации улик с целью добиться обвинительного приговора для Уильямсона и Фрица. – И добавил: – В этом деле косвенные улики указывают на согласованные действия нескольких дознавателей и Питерсона, направленные на то, чтобы лишить истцов одного или нескольких из их конституционных прав. Неоднократное сокрытие следователями оправдательных доказательств при представлении обвинительных, представление спорных сфабрикованных улик, нежелание видеть очевидные и явно указывающие на других лиц улики, а также использование сомнительных криминологических заключений позволяют предположить, что ответчики действовали намеренно, добиваясь определенного исхода судебных процессов над Уильямсоном и Фрицем и не принимая во внимание знаков, предупреждавших, что результат, к которому они стремятся, несправедлив и противоречит фактам, добытым в ходе следствия.

Постановление, вынесенное судом 7 февраля 2002 года, стало взрывом бомбы для ответчиков и изменило инерцию процесса.

Рини в течение многих лет пыталась убедить Аннет уехать из Ады. Здесь люди всегда будут коситься на нее из-за Рона и шептаться у нее за спиной. Церковь их отвергла. А иск, выдвинутый ими против Ады и штата, породит еще большую неприязнь.

Аннет противилась, потому что Ада была ее родным домом. Ее брат невиновен. Взгляды и перешептывания она научилась игнорировать и могла продолжать жить как прежде.

Но предстоящий процесс тревожил ее. После почти двух лет напряженной предсудебной работы Марк Барретт и Барри Скек почувствовали, что ветер подул в их сторону. Переговоры о соглашении шли с переменным успехом, но у адвокатов обеих сторон складывалось ощущение, что до суда дело не дойдет.

Вероятно, наступило время перемен. В апреле 2002 года, прожив в городе шестьдесят лет, Аннет покинула Аду и переехала в Талсу, где у нее были родственники, а вскоре после этого и брат поселился у нее.

Она давно мечтала вырвать его из Нормана. Там Рон снова начал пить, а напившись, не мог удержать язык за зубами. Он хвастался насчет перспектив будущего процесса, своих многочисленных адвокатов, миллионов, которые он сдерет с тех, кто обманом упек его в камеру смертника, и так далее. Околачиваясь в «Дели» и других барах, он привлекал к себе внимание разного сброда, липнувшего к нему, когда у него бывали деньги.