Невиновных нет

- Просто он ею пользовался. Может, женщина...

- Милый Евсей Николаевич, никакой женщины тут нет. Дороговато бы любовница Фиты вам обходилась. Аренда-то сколько тянет? Наверное, шестизначная цифирь... Только дурак мог бы оказывать такую услугу за счет фирмы, либо человек, которому приказали, а ослушаться такого приказа он не посмел, убоялся. Я правильно рассуждаю?

- Не совсем. Дачу мы арендовали. А когда Фита узнал об этом, попросил ключи. А с кем он здесь встречался, не знаю.

- Вот так просто, простите, неприметная фирма "Улыбка" получила в аренду бывшую дачу ЦК КПСС? Вы же сами понимаете, что это нереально. Кто-то очень высокий должен был вам посодействовать. Что же вы меня за дурака принимаете? Обижаете, Евсей Николаевич.

В это время в дверном проеме показался сотрудник.

- Я закончил, товарищ полковник.

- Ну что? - спросил Зуйков.

- Кое-что есть, - улыбнулся сотрудник.

- Что-ж, поехали отсюда, - распорядился Зуйков, и они пошли к машине, стоявшей за воротами.

Батрова по его просьбе они высадили у метро. На прощание Зуйков ничего не сказал ему, только кивнул головой. По дороге в управление Зуйков думал: "У кого были еще ключи? И сколько их, владельцев ключей, приходивших на дачу на тайные свидания с Фитой? Женщина! Чушь! Никаких следов, запахов, даже постели нет, голый матрас в спальне. А люди возраста и уровня Фиты, коль уж заводят любовниц, обставляют это дело с комфортом".

- Так что? - спросил Зуйков сотрудника.

- Есть "пальцы". На бутылке коньяка и на бокалах.

- Приедем, сразу же сличи с "пальцами" Фиты, их у покойника "откатали". Остальные проверь по картотеке...

Желтовский не объявился. Зуйков решил набраться терпения. С утра ушел на доклад к начальнику управления, затем писал какую-то справку, освободился к концу дня. По внутреннему телефону позвонил сотрудник, попросился на прием.

- Чего улыбаешься? - спросил Зуйков.

- Куча новостей.

- Излагай.

- Я был на квартире, которая числится за Якимовым, та, что купила "Улыбка".

- Застал?

- Нет.

- Входил?

- Да.

- Аккуратно? Не наследил? Прокуратура вой поднимет, головы поснимает.

- Все чисто сделал.

- И?

- Конура, грязновато, нежилой дух, словно там нищий обитает. Искал "пальцы". Нигде. Так не бывает. Значит, все протерто. Тоже ведь симптомчик. Но я нашел. На ручке форточки. Эти же "пальцы" совпали с теми, что нашли на даче, на бутылке. Еще одни с бутылки - пальцы Фиты. Вот и все участники дачных свиданий. Говорил с соседями Якимова по лестничной площадке: маленького роста, большеголовый, сильный торс и... рыжеволосый! Узнаете?

- Ох-ха! - выдохнул Зуйков.

- Соседи его видели раза два-три всего, хотя живет он там года три. У них впечатление, что он там бывает крайне редко. Кто он, чем занимается, откуда появился - никто не знает. С этим все.

- Молодец! Есть еще что-нибудь?

- Есть. По сводкам. С повинной в райотдел явился человек, заявивший, что он застрелил двух наемных убийц.

- Подробности имеешь?

- Да, - сотрудник достал листок из большого блокнота. - Брустин Борис Сергеевич, шестьдесят девять лет, фронтовик, инвалид войны, сейчас пенсионер, работал всю жизнь инженером в проектной организации. В собственноручных показаниях сообщил, что сын его, автомеханик на СТО, был убит двумя приезжими из Латвии наемными убийцами. Автомеханик якобы заподозрил в них угонщиков машины, которую накануне ремонтировал другому владельцу. Те поняли это, каким-то образом заманили его в эту краденную машину, увезли в Подмосковье и в лесу убили и зарыли. Старик застрелил обоих из пистолета, привезенного еще с фронта, после этого явился в райотдел, сдал свой пистолет и два ствола убийц. Группа, выезжавшая с ним на место, обнаружила зарытый труп его сына, умершего от черепно-мозговых травм. И еще два трупа в кустах со смертельными огнестрельными ранами. Угнанную убийцами машину старик подогнал к райотделу. В показаниях утверждает, что застрелил двух наемных убийц.

Зуйков задумался: "Что мне этот старик? Без меня разберутся с ним... Но... Утверждает, что застрелил двух наемных... Откуда у него такая уверенность?..."

- Н-да... Дела... Где содержится этот старик? - спросил Зуйков.

- В СИЗо, - сотрудник назвал, в каком. - У меня все, товарищ полковник.

- Хорошо, спасибо.

Когда сотрудник ушел, Зуйков позвонил по телефону:

- Виктор Адамович, там у вас подследственный Брустин, явка с повинной. Хочу повидаться... Добро... договорились...

Большая голая комната. На окне решетка. Стол, два стула по обеим его сторонам. За одним - Зуйков, напротив, на втором, старый человек с изможденным, но гладко выбритом лицом, одет опрятно. Это - Брустин Борис Сергеевич. Они беседуют уже полчаса, беседуют так, как будто сидят за столиком в кафе, а не в СИЗо. Эта тональность установилась сразу, едва Брустина привели. Задал ее он, без всякой бравады дав понять Зуйкову, что не угнетен, не подавлен пребыванием здесь, где он терпеливо и спокойно готов ожидать суда.

- Мне в сущности все равно, что меня ждет. Жену я потерял, теперь вот сына. Для кого жить? Для себя? Так я уже стар, свое прожил, - сказал Брустин.

- Так нельзя, - сказал Зуйков.